Страсть на холсте твоего преступления
Шрифт:
— Даже если не вернешься, даже если останешься с ним, я пойму тебя, — продолжает и я с силой кусаю губу, чтобы не разрыдаться.
— Эйвон, я не… — начинаю я.
— Тсс, — шепчет блондин и так же резко отходит от меня, разворачивается на пятках и уходит. Я вытянула руку в попытке остановить его, но услышала смех Андреаса. Боже. Эйвон. Человек, который скрашивал одинокие дни и месяцы, проведенные в особняке Харриса. Тот, кто рисовал со мной, смотрел фильмы, смеялся над попытками нарисовать его в профиль и обучал самообороне, каждое утро выбегая на пробежку. Смех и радость особняка Харриса. Яркое солнце в пасмурные дни Дублина. Мой друг, мой спасатель, Эйвони…
— Золотце, ты долго, — приветствует
— Я уже подумал, что мой родной племянник положил на тебя глаз, — в шутку говорит Андреас и я с болью в горле наигранно смеюсь, как и многие в кругу.
— Ты так доверяешь своему племяннику, Райт? — спрашивает мужчина из толпы, и я незаинтересованно оглядываюсь. Интересно, позвал ли Харрис кого-нибудь на танец? Нет. Конечно, нет. Я даже не знаю, состоялась ли свадьба с Иларией. А ведь Харрис действительно мог давно сыграть свадьбу, а я… Мне плевать.
— Доверяю? Конечно. Но это не причина, почему он не может влюбиться в моё золото. Харрис хладнокровен, он броня Веритас, неспособная на эмоции и чувства. Я видел, как он убивает и главное, я видел, с каким лицом он это делает. Такие, как он неспособны чувствовать ничего, кроме равнодушия, — с гордостью в голосе заканчивает Андреас, и я сжимаю челюсть. Ложь.
Гнев, он знает это чувство, раздражение — ему давно знакомо, страх и переживания — то, что я точно увидела сегодня в его глазах. Сожгите меня в Аду, если я не права. И я воскресну фениксом, чтобы доказать вам обратное. Я захлебывалась и иссыхала, но не желала ничего кроме Харриса, утопая в этом адском болоте по самое горло. Он оставил тысячу шрамов на моём сердце, но за каждый из них я заплатила сполна.
Пол часа потребовалось на то, чтобы Андреас попрощался с друзьями, коллегами и гостями ресторана. Под конец он предложил многим из них посетить его особняк за городом на чаепитие, ведь весна прекрасное время года для прогулок на веранде и чая. Уходя, я услышала много тихих фраз о том, как сильно Медведь Ирландии изменился, постарел и исхудал. Многие сомневаются в его силе, многие перестают доверять Лиге. И это именно то, на что я рассчитывала.
Всю свою жизнь я использовал свою власть и силу. Мне не нужна была нежность, ласка и любовь со стороны окружающих людей. Я забирал, контролировал, и властвовал, чтобы доказать свою непоколебимость. Многие боятся меня, боятся моего взгляда и отношения, и это полностью заслуженно. Я жесток. Я обученный агент, готовый к выполнению самых сложных и опасных миссий. Я создал целую империю себе подобных, готовых защищать невинных и убивать ублюдков. Этим я и занимаюсь.
Наша миссия — проникновение в подпольную организацию, связанную с жестокой системой похищения людей, в том числе и детей. Моя команда всегда на высоте, готовы сражаться до последнего вздоха ради спасения невинных жизней.
— Ты уверен, что тебе приказали взять именно УЗРГМ, придурок? — слышу шепот Ника, пытающегося нацепить каску на голову. Я осматриваю их собранный вид, состоящий из камуфляжной черной куртки и брюк. Жилет прочно облегает тела двух мясистых мужчин. Ник явно проигрывает в схватке с Блассом.
— RGD-5, идиот, — рявкает прокуренный голос Бласса. Я усмехаюсь, прищуривая глаза и осматривая здание с высокими панорамными окнами.
— Начнем с того, что я не говорил вам брать гранаты, — говорю спокойно я и они оба затыкаются. Первым нарушает тишину Бласс, он прочищает горло и поправеет тактический жилет для защиты.
— Я точно помню, было слово «граната», мы не курсанты, босс, чтобы прослушать твой приказ, — дерзит Ник. Я делаю уверенный шаг на паренька, ниже меня ростом, но не проигрывающего мне по массе. Я
— РДГ-2Ч, я сказал про дымовую гранату, — мой хладнокровный голос в ночи Дублина звучит раскатом грома. Ник сжимает челюсть и замолкает, а Бласс усмехается. Я сверкаю взглядом в его сторону, и улыбка стирается с его лица.
— Веритас — это служение искусству войны, где каждый шаг, каждый решающий момент зависит от нашей ловкости, мастерства и решимости. Здесь не место фразам «я прослушал, босс», «я забыл, босс», вы меня поняли? — спрашиваю я и не дожидаясь ответа, резко разворачиваю голову в сторону шума. Подъезжает белый грузовик к заднему входу в подпольное заведение, где в выходные вечерние дни происходит торг людьми.
Мы без предупреждения скрываемся в темноте переулка и выжидаем. Рация на моём поясе шумит три отчетливых раза, означающее, что остальные приняли свои позиции и увидели грузовик. Мы молча наблюдаем, как он паркуется и двое мужчин в развалку выходят, открывая задние двери грузовика. Девушки, потрёпанные, грязные, потерянные, накачанные наркотиками и обездвиженные одна за другой оказываются на асфальте. Их ставят вдоль стены, и второй мужчина по одному пересчитывает количество.
— Ровно восемь, — говорит он и я хрущу шеей, чтобы успокоиться. Люди, занимающие торгом людей, не испытывают никаких угрызений совести при совершении жестоких поступков. Они способны на самые ужасные деяния, не задумываясь о последствиях своих действий. Они готовы уничтожать жизни других людей ради своего собственного удовольствия. Заполняют нашу землю своей жестокостью и злобой, превращая жизнь других в настоящий ад. Девушки, потерявшиеся в новой стране, возвращающиеся домой или прогуливающиеся по парку после университета оказываются стоять здесь.
Мы выжидаем, пока одну за другой заведут через черный вход и грузовик отъедет на далёкое расстояние, прежде чем приступить к взлому здания. Подпольное заведение оснащено камерами видеонаблюдения. Рация издает четыре характерных звука от Уэйна, отвечающий за всю компьютерную и техническую работу Веритаса. Камеры отключены. Следующими на пути стоят многочисленная охрана с автоматами у груди.
— Периметр А — Ник, твои левые, Бласс, я займусь центром, — произношу, получая отзывчивые кивки головой. Мужчины расставлены в строгом порядке, каждый смотрит в свой периметр, угол и сторону. Пройти незамеченными — трудно, но не невозможно. Моя удобная и прочная тактическая обувь разработана специально для бесшумной ходьбы, а специальный навык только помогает. Военная чёрная форма плотно облегает кожу, не затрудняя мои движения. Я обхожу мужчин, следя за каждым вдохом и поворотом головы. Пока один отвлекается на свою часть стены, второй горит для меня зеленым светом, означающим бесшумное истребление. Я достаю нож, очерчивая лёгкую линию на его шее, придерживая его рот закрытым. Тело ложится на пол, а я простым движением обездвиживаю второго охранника тем же ножом. Кровь хлещет из его шеи, и я лишь на секунду задерживаю взгляд на этом зрелище.
— Периметр А очищен, — доносится до меня, и я киваю, наблюдая, как в здание заходит основная часть команды. Опасность этой мисси в том, что невинные девушки разбросаны по комнате в разных местах и мы не можем нападать необдуманно, стреляя во всех подряд.
— Группа Дзета закрыла все возможные выходы из здания, при попадании дымовой гранаты в помещение, они словно тараканы на свету разбегутся и это будет наш шанс загнать их в угол. Дельта, ваш угол в правом периметре, Дзета возьмёт заднюю часть, а Омикрон левую, — в моей голове с самого детства рисовались схемы. Даже учась в школе, я старался запоминать большие объемы информации по схемам, что получалось с должным успехом.