Страсти по Фоме. Книга 1
Шрифт:
— А откуда мясо? Я же слышу запах!
— Ты хочешь мяса? — засуетился Фома. — Что ж ты сразу-то не сказал, родной?.. Буря!.
К ним виляя задом подбежал Буря, грузный, как холодильник, с рыжим мочалом на голове.
— Тебе сколько, Док?
— Чего сколько?
— Мяса, спрашиваю, сколько — кусок, два?
Доктор пристально сканировал Фому и «Бурю», он никак не мог понять, что его настораживает в этих обоюдонаглых рожах. Фома же, напротив, уже оценил его потрепанный вид, изможденное лицо и глаза, горящие голодным огнем, и изо всех сил изображал гостеприимного хозяина.
—
— Мне хватает одного, а ему сколько ни давай, все мало! Вишь, морду какую наел? Так и вижу себя на пенсии.
— Ну и мне тогда один, — нерешительно проговорил Доктор. — Только, Фома, прошу тебя без фокусов!
— Какие фокусы, Док? Настоящее мясо. Буря! — скомандовал он. — Жрать!
Буря, словно ждал этой команды всю жизнь, развернулся, задрал какие-то лохмотья на себе и уперся руками в колени. Доктор запоздало охнул, увидев огромный голый весь в шрамах зад, Фома взмахнул три раза Ирокезом и на специально приготовленный камень упали три куска отменного мяса. Костер загорелся будто бы сам собою, так показалось ошеломленному Доктору, во всяком случае, через мгновение со шматков уже капало в огонь, разнося дурманящий запах по всей окрестности.
Доктор присел на ближайший камень, чтобы не упасть в голодный обморок.
— Ты с ума сошел!
— Док, ты главное не нервничай, тебе сейчас вредно. Я все продумал…
И Фома поведал о своей продумке.
— В нашем бесконечном путешествии… не дай бог, конечно! тьфу-тьфу!.. этот окорок просто незаменим. Ведь там, куда ты меня затаскиваешь, а потом бросаешь, порой, не то что выпить, пожрать с огнем не найдешь! А тут консерва, причем всегда свежая, это же настоящая находка! Да просто клад!
— Ты хоть понимаешь, что ты делаешь? Как тебе это в голову-то пришло?!
— Как все гениальное, Док, просто!..
На эту мысль его натолкнула бешенная регенерация твари и стимул всех изобретений — голод. Зачем постоянно отрубать парню руки, когда можно отрубать у него филей и забыть, что такое опасность?
— Врага главное накормить, Доктор, и он станет твоим рабом! — вывел Фома формулу мирного сосуществования.
Если твари запретить отращивать что-либо кроме окорока, то получается неплохая полевая кухня. Два раза в день по бифштексу с задницы, чего тварь даже не замечала при ее регенерации — золотой по нынешней ситуации! — и отсутствию боли. Фома сразу понял, что так протянуть можно сколь угодно долго, охотиться не надо, таскать и хранить тоже, не портится. Это был клад — мясо на гидропонике!
Дни потекли однообразно, уныло, но сытно. Утром Фома, отвалив камень от входа в пещерку, где прятался, кричал: мясо! — или: жрать! Буря выскакивал из-за ближайшего валуна, подставлял свой сочный филей, потом, недовольно ворча (правда, только первые несколько процедур, пока не уловил связь с кормежкой), отправлялся на «регенерацию» и одновременно за горючим материалом на вечер, а Фома готовил барбекю.
Через четверть часа они, урча, уплетали удивительно вкусное и нежное мясо. Буря за это время нарастил такие оковалки на заднице от постоянного подрезания, что аргентинские и новозеландские буренки (потому-то он и стал Бурей) по сравнению с ним казались подиумными
После завтрака они отправлялись на поиски телепорта, каждый день выбирая новое направление. Вечерние и утренние медитации Фомы на предмет перехода отсюда прекратились, поскольку ни к чему не приводили. После огромного куска мяса он засыпал на медитации, как сурок, что было крайне опасно, а до завтрака и ужина он решительно не мог думать ни о чем, кроме завтрака и ужина. Поэтому надежда была только на телепорт, который Ассоциация оставляла во всех реальностях для внештатных ситуаций.
Вечером усталый Фома взбирался на неутомимого Бурю, командовал «домой!» и тот скакал во весь опор обратно к стойбищу, мечтая встать в любимую позу. Он почитал Фому магом, правда, глупым, это читалось на его морде, становящейся все более сытой, ленивой и развратной, но при этом — странно! — не теряющей своей дикости, природа!..
При отсутствии вегетативной чувствительности, то есть, чувства боли, Буря возможно не связывал унизительную процедуру с безумно вкусным мясом. Он мог отследить только последовательность, сначала его бьют по заду, потом кормят мясом. И никогда наоборот. Поэтому на его морде отпечаталась твердая решимость вставать в эту позу, когда бы хозяин не попросил. Впрочем, на морде его хозяина была такая же решимость, и эта совместная решимость порождала несокрушимость.
— Это же скатерть-самобранка, Док! Именно об этой реальности повествуют русские народные сказки…
На этом Фома особенно настаивал, видя, что Док не в восторге от его открытия, — на народности этого обычая.
— Мы в своей родной стихии, сказочной! Было бы странно не воспользоваться этим чудом. Может, нам скатертью его звать? Скатерть! Ко мне!
Вечно голодный Буря, которому было абсолютно все равно, как его зовут — Стейк, Фастфуд, Скатерть, лишь бы кормили, уже вилял задом перед ними, пуская слюни ниже колен. Свой кусок он уже сожрал и теперь косил голодным взглядом на кусок Доктора. Доктор от него наотрез отказывался и теперь Буря не спускал с него глаз.
— Вот почему он всегда голодный, а все равно толстый, а Док? Загадка…
Фома сыто встречал вечернюю зорьку, лежа на завалинке, роль которой выполняли нагретые за день камни возле входа в пещеру. Доктор вышагивал по периметру и загадки разгадывать не хотел, он по обыкновению сулил неприятности.
— Ну с ним понятно, троглодит, но ты-то сам разве не понимаешь, кого ты ешь? — спросил он у разомлевшего Фомы.
— Док, какая разница кого, главное питательно! — цыкал тот зубом.
— Ты каннибал, Фома! Самоед! Ты пожираешь самоё себя!..
Доктор уверял, что подобные твари копируют не только внешний вид, но и внутреннее, так сказать, содержание, вплоть до малейших привычек, а это смертельно опасно. Фома, разомлев, грел бока, его клонило в сон от огромного куска мяса и резоны друга о том, что белок этой твари репродуцирован из его виртуального белка, дрёмы не разгоняли, наоборот, видения становились все более спиралевидно закрученными, как ДНК, которые якобы копирует тварь.
И потом если он ест свой же белок, то тогда о какой экологической катастрофе идет речь?