Страстотерпцы
Шрифт:
— Ах, государь! Шёл я вчера к Алексею Алексеевичу книгу почитать, слышу, поют. — Фёдор Михайлович примолк, и было видно, переживает вчерашнее. — Ангел поёт. «Хвалите Господа с небес, хвалите Его в вышних!» Веришь ли, Алексей Михайлович, замерла душа моя, сердце остановилось — так сладко пели, что не только поступью, но стуком сердца, дыханием было страшно оскорбить звуки неизречённой красоты. А голосок всё светлей да светлей. А уж как запел: «Хвалите Его, солнце и луна, хвалите Его, все звёзды света. Хвалите Его, небеса небес...» — покатились слёзы градом, я и всхлипнул. Сойти с места не смею, а пение ближе, ближе, и отворяется вдруг дверь. Стоит царевич, сынок твой пресветлый, смотрит на меня, а сам песни не оставляет: «Хвалите Господа от земли, великие рыбы и все бездны, огонь и град, снег и туман, бурный ветер, исполняющий слово Его...» Будто исповедали и причастили — вот каков у тебя сынок.
— Не нарадуюсь, — государь смахнул с ресницы слезинку. — Певун. Я уж так люблю, когда Алёша поёт. Наградила его Богородица дарами щедрыми. С шести лет читает, с семи пишет.
— Мы ведь «Монархию» Аристотеля осиливаем.
— Не рано ли?
— Я у Симеона спросил. Говорит: для царей не рано.
— Боже мой. Боже мой, раздумаюсь об Алёше, сердце и скажет: счастливая ты, госпожа Россия.
— У доброго злака добрые семена, — поддакнул Ртищев и нежданно подумал: а вот крестный отец у царевича — Никон.
— А крестный отец царевича — Никон! — сказал Алексей Михайлович с горечью. — На день рождения Алексея Никон своею волей, без собора, установил праздник Иверской иконы Божией Матери... Я бы два Воскресенских монастыря дал ему, лишь бы смирил бурю свою… Не гнали с престола, сам ушёл. Господним промыслом совершено! Так бойся же Господа! Молись — не борись. Не равняй себя с богоборцем Иаковом {15} , ибо та борьба — пророчество.
Придвинулся к Фёдору, зашептал как о сокровенном: — Хочу окружить себя людьми светлыми, в вере сильными. Оттого и рад, что Аввакум приезжает жив-здоров. Бог его ко мне ведёт.
15
Не равняй себя с богоборцем Иаковом... — Иаков — младший из сыновей-близнецов патриарха Исаака, которые родились после 19-летнего неплодства их матери Ревекки. Его брат Исав был любимцем отца, и ему принадлежали права первородства. Исаак же был любимцем матери, и благодаря её находчивости именно он получил предсмертное отцовское благословение. Исав поклялся отомстить ему. Боясь его мести, Исаак бежал в Харран к родственнику своему Лавану, у которого поселился на многие годы и пас его скот. Он влюбился в младшую дочь Лавана Рахиль, просил её руки, но тот обманным путём отдал ему в жёны старшую, Лию. Иаков остался служить ещё семь лет за Рахиль, а потом и ещё шесть лет. К тому времени он стал обладателем большого стада и тайно покинул не желавшего отпускать его Лавана. Направляясь на родину, он боялся встречи с Исавом. Но таинственная борьба с Богом в одну из ночей, проведённых в дороге (откуда и название: богоборец), укрепила его. Богатыми дарами он расположил к себе Исава и мирно достиг Ханаана.
14
Въезжая в Москву, протопоп Аввакум благодарности к воротившим его из сибирского небытия не испытывал. На московские хоромы, на шустрый люд, на Божие храмы смотрел как на мерзость запустения.
— Батька, неужто не рад? — охнула Анастасия Марковна. — Москва, батька! Два года ехали и приехали. Слава Тебе, Царица Небесная!
— Где же два, все одиннадцать!
— Глянь на Прокопку, на Агриппину — головами-то как вертят! Вспоминают...
Не сговариваясь посмотрели на Ивана. Сидел задумавшись, уставя глаза в спину вознице.
— Может, Корнилку вспомнил! — шепнула Анастасия Марковна. — Ваня любил Корнилку. Батька, купола-то сияют!
— Блеску много, аж глаза режет. В Вавилон, матушка, мы прибыли {16} . В царство погибели. Гляжу на людей, и ужас меня берёт — все отступники! Жиды предали Христа в царствие Ирода [20] , а русаки — в царствие Алексея Михайловича. Помяни моё слово, расплата впереди. Соломон строил храм сорок шесть лет, а римляне разрушили в три дня {17} . И наши соборы будут в прахе лежать, ибо нет в них места Духу Святому.
16
В Вавилон, матушка, мы прибыли. — Вавилон — город на Евфрате, долгое время бывший главным в Вавилонской империи в политическом и культурном значении. В 312 г. до н.э. был окончательно разрушен Селевкидами. На его руинах был построен новый город Селевкия. Тем самым исполнилось проклятие пророка, что Вавилон никогда больше не будет населён и обитаем. В Библии впервые упоминается как центр царства Нимрода (Быт. 10:10). Второе упоминание Вавилона в Писании — предостерегающий пример человеческой заносчивости (Быт. 11:9) в рассказе о строительстве башни, которая должна была достигнуть неба. В наказание за такое дерзкое предприятие Бог смешал языки и народы, и люди перестали понимать друг друга. Негативные представления, связанные в Библии с Вавилоном, делают этот город символом безбожной державы. Причём новозаветные авторы применяют это название не к географическому Вавилону, а к Риму, выступающему против христианских общин.
20
Жиды предали Христа в царствие Ирода... — Ирод Антиппа (20 до н.э. — после 39 н.э.), сын царя Ирода Великого. Он был государем во времена Иисуса. Когда Иисус после своего ареста был доставлен к Пилату, он как галилеянин был представлен Ироду, который в это время находился в Иерусалиме. Ирод ждал от него какого-нибудь чуда. Однако Иисус не отвечал на его вопросы, и Ирод после этого подверг его издевательствам и отослал обратно к Пилату. Соответственно этому Ирод (в Деян. 4:27) наряду с Пилатом назван соучастником убийства Иисуса.
17
Соломон строил храм сорок шесть лет, а римляне разрушили в три дня, — Точнее было бы сказать: Иерусалимский храм строился сорок шесть лет, ибо задумал его воздвигнуть царь Давид, отец Соломона, в 1000 г. до н.э., когда Иерусалим стал столицей государства и там был построен царский дворец. Но Давиду было предсказано, что только его сын и последователь Соломон построит этот храм. (Прежде того израильтяне, будучи странствовавшими кочевниками, возили за собой скинию — шатёр и ковчег завета с дощечками, на которых был начертан Моисеев закон.) Соломон же, третий и величайший царь Израиля, ставший правителем в 965 г. до н.э., приступил к сооружению храма, ставшего впоследствии знаменитейшим как по внутреннему значению, так и по внешнему великолепию, — в 961 г. до н.э.: «на второй день второго месяца в четвёртый год своего царствования, и строил его 7 лет» (3 Цар. 6:37—38). Храм же этот неоднократно разрушался, вновь строился и снова разрушался. Так, в 587 г. до н.э. храм был разрушен халдеями в царствие Навуходоносора. В 538 г. до н.э. персидский царь Кир издал указ о восстановлении Иерусалимского храма, и в 515 г. до н.э. произошло освещение второго храма (храма Зоровавеля). Начиная с 19 г. до н.э. храм был снесён и вновь построен царём Иродом Великим, окончено строительство было в 64 г. н.э., а в 70 г. храм был разрушен римским полководцем Титом. В 135 г. произошло окончательное разрушение храма римским императором Адрианом.
— Не грозись, Петрович! — припала к мужнину плечу протопопица. — Страшно! Милостив Бог! Заступница защитит нас, грешных...
— Куда везти-то? — повернулся к протопопу возница.
— К Казанскому собору. Кто-нибудь из прежних духовных детей приветит. Жив ли, Господи, братец Кузьма?
Ехали уже по Никольской улице, мимо боярских хором. Аввакум, напустив на лицо суровости, выгнул бровь дугой, насмешил Фёдора-юродивого.
— Ну и дурак же ты, батька!
Протопоп вздрогнул, будто воды ему холодной за ворот плеснули. Сказал Фёдору со смирением:
— Спасибо, голубь! От греха спас.
Все шесть подвод, с детьми, с челядью, со скарбом, остановились у ограды Казанского собора.
Аввакум перекрестился, вылез из телеги, попробовал, озоруя, ногой землю.
— Ничего! Московская твердь держит.
Пошёл всем семейством в храм приложиться к Казанской иконе Божией Матери. Когда же, отступив, творил молитву, его окликнули:
— Батюшка, ты ли это?!
— Афанасьюшко! — узнал Аввакум. — Экая борода у тебя выросла.
— Ты бы дольше ездил, батюшка. У меня хоть борода, а у иных копыта да хвосты повырастали. Благослови меня, страдалище ты наше!
Благословил Аввакум духовного дитятю.
Обнялись. Умыли друг друга благостными слезами. К Афанасию и поехали.
Избёнка у Афанасия была невелика, но христианам вместе и в тесноте хорошо.
— Сей кров даден мне от щедрой боярыни благой, Федосьи Прокопьевны {18} . Зимой тепло, печка уж очень хороша, летом прохладно, — похвалил своё жильё Афанасий.
18
...от щедрой боярыни благой, Федосьи Прокопьевны. — Морозова Федосья (Феодосия) Прокопьевна, урожд. Соковнина (?—1675), боярыня, жена Глеба Ивановича Морозова, брата Бориса Ивановича Морозова, царского дядьки. После смерти мужа и деверя она с малолетним сыном Иваном Глебовичем осталась владелицей огромного состояния. Принадлежа к одной из сильнейших фамилий, была близка ко двору и выполняла обязанности «приезжей боярыни» у царицы Марии Ильиничны. В 1664 г. по возвращении из ссылки Аввакум нашёл у неё приют. Федосья Прокопьевна Морозова была его любимой духовной дочерью. У неё в доме постепенно образовался старообрядческий центр. Духовной наставницей в доме была инокиня Меланья, у которой сама боярыня Морозова находилась в подчинении. Под влиянием Морозовой от «Никоновых новин» стала огораживаться и её сестра Евдокия Прокопьевна, княгиня Урусова. В 1670 г. Морозова приняла тайный постриг. Став инокиней Феодорой, она начала более откровенно проповедовать старую веру. Покровительствовавшая ей царица к тому времени умерла, и гнев царя на Морозову нарастал. В 1671 г. боярыня отказалась присутствовать на свадьбе царя Алексея Михайловича с Натальей Нарышкиной, хотя это предписывалось её обязанностями при дворе. В том же году Морозова и Урусова были арестованы. В 1673 г. их подвергли пыткам, но не добились отречения от старой веры. Тогда их отправили в Боровск, заключили в земляной тюрьме и в 1675 г. уморили голодом.
— Знаю, молитвенница. Крепка ли в исповедании? Не юлит ли в Никонову сторону?
— Шаткое нынче время, батюшка, — уклончиво сказал Афанасий.
Женщины принялись обед стряпать, Аввакум же сел с хозяином расспросить о московском благочестии, сколь много пожрала Никонова свинья.
— В кремлёвских соборах новые служебники, но за старые ныне не ругают, — обнадёжил Афанасий протопопа. — Среди бояр тоже есть люди совестливые. Крепок в вере дом Федосьи Прокопьевны Морозовой. У царицы, в домашней её церкви, по-старому служат! Милославские и Стрешневы Никоновы новины невзлюбили. Соковнины, Хованские — тоже добрые все люди, боятся Бога.
— Я-то думал: в пропащее место еду, а не всех, не всех ложь в патоку окунула! — возрадовался Аввакум.
— Не всех, батюшка! Многие рады от новин отстать!
— Что же не отстают?
Афанасий вздохнул, развёл руками.
— Павел, архимандрит Чудова монастыря, говорил дьякону Фёдору, что в Успенском соборе служит: «Старое благочестие право и свято, старые книги непорочны».
— Так что же они, бляди [21] ?! — взъярился Аввакум. — Всё Никона боятся?!
21
Так что же они, бляди... — «Блядь» в употреблении Аввакума и его современников означает прежде всего ложь, заблуждение и звучит несколько менее грубо, чем нынче.