Страйкер и Ангелы смерти
Шрифт:
– А чем же, скажите на милость, вы одарите нас в случае отказа?
– брякнул Форрестер, прежде чем Страйкер успел ответить.
– Что за глупый вопрос, - прошипел Страйкер.
– Не смертью, - медленно произнес Антчак, не сводя глаз с лица Страйкера.
– Это будет хуже, чем смерть. Мы гусары. Крылатые уланы. Стальные орлы, жаждущие крови. Ангелы смерти, - указательным пальцем он ткнул в грудь Страйкеру.
– Мы заставим вас молить о смерти. Я вам это обещаю.
Страйкер обернулся, встретив взгляд Форрестера, но вместо раскаяния и страха он увидел в нем неприступность. Прежде чем повернуть голову обратно, он на мгновение задержал глаза на спокойном лице Форрестера.
– Общество возницы и его спутника мы находим приятным, мистер Антчак, - произнес как можно развязней Страйкер.
– Таким образом, я не намерен уступить вашему требованию.
Антчак, возможно, не уловил всего сказанного, но суть вполне прекрасно понял, поскольку глаза его сузились, с лица сдуло всю вежливость.
– Тогда вы дурак.
Страйкер был смертельно напуган. Но надменное поведение гусара его задело. Забрызганные кровью крылья напоминали о цене, уплаченной его товарищами по оружию за Маттиаса и его драгоценные разведданные. Фердинанд Лавлес был солдатом, настоящим солдатом, и отдал жизнь за эту миссию. Страйкер внезапно осознал, что если хочет пойти по пути своего грубоватого наставника, то теперь самый подходящий момент.
– Один раз мы вас уже сдержали, - сказал он, насколько мог спокойно, хотя и в животе у него зверским образом урчало.
Антчак сплюнул в порыве гнева.
– Вы думаете, мы не смогли бы одолеть ваши пики, желай мы того? Тогда я вас пощадил. Я не буду столь великодушным в следующий раз.
Страйкер пожал плечами.
– Одолеете их, и мои мушкеты разнесут в клочья ваши чертовы утиные перья.
Поляк едва сдержался.
– Вам не хватит людей, - он кивнул мимо офицеров в сторону потрепанного отряда на противоположном берегу.
– Половина ваших сил пошла волкам на корм. Мы придем ночью, под покровом темноты. Подавим и ваши пики, и мушкеты, а затем ворвемся на противоположный берег. Мы раздавим вас, как насекомых.
У Страйкера затряслись руки, и одну он спрятал за спиной, а второй крепко сжал рукоять эстока.
– Попробуйте.
Антчак клюнул, приняв напускную дерзость за чистую монету. Его челюсть задрожала, когда он стиснул зубы.
– Мы придем за вами, лейтенант. Мы разобьем ваших людей, насадим вас на пики и утопим в холодной пучине Одера.
– А мы, - выглянул из-за спины своего командира Ланселот Форрестер, - будем противостоять вам, пока не падет последний солдат.
Страйкер обернулся, коротко кивнув Форрестеру. Впервые он был рад этому источнику неиссякаемого спокойствия. Остается надеяться, что оно окажется заразительным. Страйкер заставил себя улыбнуться Антчаку.
– Вы его слышали.
Латы Антчака звякнули, а крылья зашелестели, когда он сделал шаг вперед.
– Тогда вам придется сражаться в реке.
– Я всегда был не прочь поплавать.
– Теперь слушайте меня!
– обратился Страйкер к собравшимся вокруг солдатам.
– Мы удержим этот проклятый брод!
Он повернулся спиной к Антчаку, предоставив тому вернуться к поджидавшим его всадникам, и теперь Страйкер собрался вместе с остатками пехотного подразделения Фердинанда Лавлеса, чтобы обсудить последующие действия. Вот только они были уже не ротой Лавлеса, а его, Страйкера, и ему приходилось напоминать себе о необходимости дышать, иначе он бы умер от изумления.
– Удержим, сэр?
– озабоченно буркнул один из солдат.
– Да они нас в капусту порубят!
Страйкер направлялся к немцам, но остановился взглянуть на жаловавшегося пикинера.
– И что же ты предлагаешь?
– Бежать, сэр!
– почти завопил солдат.
– У нас есть повозка, - он кивнул в сторону Маттиаса.
– И то, ради чего мы пришли.
– Но ради него пришли и гусары. Если мы оставим брод, - Страйкер указал на бурлящую реку, - они проскочат через него и примутся за нас. А мы уже однажды утерли ему нос. Во второй раз пощады не жди.
– Тогда отдайте ему чертова немца, - упорствовал пикинер. Раскинув руки, он обратился к группе мушкетеров.
– Мы тут ради наживы, сэр, чтобы разбогатеть и между делом переспать с парой шлюх, - он покачал головой.
– Но не ради этого, сэр. Не ради безрассудного самоубийства.
Его слова вызвали глухой ропот, словно гром далекой грозы, прокатившийся барабанной дробью по ребрам Страйкера. У того пересохло в горле и выступила испарина. Форрестер нервно переминался с ноги на ногу. Как поступил бы Лавлес?
– Молчать!
– взревел Страйкер, облизнув пересохшие губы.
– Молчать, кому я говорю, черт вас дери, хромые вы ублюдки!
К его удивлению, ропот спал до почти шепота, но лица глядевших на него солдат, были отнюдь не дружелюбны. Жестокие, загоревшие физиономии людей, побывавших на этой войне свидетелями и исполнителями самых отвратительных поступков, и он гадал, насколько же темны их души. Это ведь так легко. Нож в глотку, второй для Форрестера, и еще два разлагающихся трупа, которыми полакомятся живущие в этом темном углу твари. Но никто не пошевелился. Они колебались, решил он, ведь несмотря на юный возраст, он был офицером, и они знали, что Лавлес его уважал.
Возможно, именно это и сохранило ему жизнь. Вместо того, чтобы отступить от своры головорезов, Страйкер сделал шаг вперед, выхватив клинок с резким скрежетом со всем возможным проворством.
– Капитан Лавлес мертв, - сказал он, выставив вперед клинок и обводя всех взглядом поверх него.
– В подобном случае командование должен принять лейтенант, не отменяя первоначальных приказов капитана. Лавлеса послали сюда забрать и доставить Маттиаса целым и невредимым в Штеттин. Он сражался и умер, исполняя приказ. Как его заместитель, я намерен сделать то же самое. А вы, как мои подчиненные, будете делать то, что я, черт вас дери, вам прикажу.
Воцарилось молчание. Это было чистой воды авантюрой, основанной на предположении, что эти суровые люди поддержат лишь сильного предводителя. Того, кто бросит им вызов, независимо от своего возраста или опыта.
– Они слишком хороши для нас, - заметил кто-то, поддержанный одобрительным ворчанием.
– Нет, не хороши, - твердо заявил Страйкер.
– Они не демоны, не ангелы, ни чертовы лесные банши. Они люди. Поляки и литовцы. У них на спине не растут крылья. Они не проросли из плоти, словно корни. Это гусиные перья, собранные на паре прутьев и прикрепленные к латам.