Страждущий веры
Шрифт:
— Ну даёшь, сестрёнка, с одного удара прикончила! — потешаясь, восхитился Вей.
Я тоже присела. На полу ещё дёргалась пеструшка с разодранным горлом. У стены неподвижно лежала чёрно-бурая тушка. Вейас подхватил её подмышку и затушил лучину, боясь, чтобы тлеющие угольки не подпалили разбросанные повсюду пуки соломы и перья. Демона рассматривали уже на улице. Как и предполагали селяне, супостатом оказался ничем не примечательный лесной хорёк. Жирный, подранный, немного облезлый по бокам и с перепачканными в крови внушительными зубами.
— Что теперь будем делать? — не замедлила поинтересоваться я.
Чай, за убийство хоря никто особо раскошеливаться не станет. Ещё шею
— Ты будешь спать, а я что-нибудь придумаю, — ответил брат не терпящим возражений тоном.
Он вручил мне своё одеяло и стремительной походкой направился прочь от селянского двора. Я всё же заставила себя вздремнуть несколько оставшихся до рассвета часов, пока над самым ухом не начали драть горло петухи. Я подмела перья в курятнике и закопала дохлую птицу подальше, чтобы никто не видел. Не хватало ещё, чтобы селяне узнали, что мы за ней не углядели.
Вейас всё не возвращался. Я не выдержала и отправилась на поиски. Что будет, если хозяева придут ко мне одной про куродава спрашивать? Как я им скажу, что это был всего лишь хорёк, да и того мой брат куда-то снёс и запропал вместе с ним.
Я долго бродила по улицам от плетня к плетню. Только проснувшиеся селяне умывались над глиняными мисками, кормили снующих по двору уток и свиней. Женщины собирали укроп, петрушку и лук-порей к завтраку на небольших делянках. По узким улочкам гнали на выпас стада коров и коз. Даже занятые повседневными хлопотами люди всё равно отвлекались на меня и провожали любопытными взглядами, но не останавливали, слишком запуганные славой нашего ордена. А вот цепным псам было плевать и на папин титул, и даже на болтающийся у меня на поясе меч — с каждого двора меня провожал захлёбывающийся злой лай. Несолоно хлебавши я вернулась к приютившему нас на ночь дому.
Повело в сторону сеновала. Я даже не могла объяснить почему. Просто ноги зашагали туда. Стараясь ступать как можно тише, я толкнула дверь и заглянула в открывшуюся щель. Пахнуло пряностью сушёного разнотравья. Приглушённые стоны обожгли уши. Полоса света обозначила во мраке стройный мужской торс с разметавшимися по плечам белыми кудрями.
Я хотела тихо захлопнуть дверь, но как нарочно громко скрипнули ржавые петли. Мужчина резко обернулся. Следом поднялась вчерашняя молодка с приспущенным с груди сарафаном и выделяющимися в тёмных волосах сухими травинками.
— Ваш братик хочет присоединиться? — промурлыкала она, потягиваясь и выставляя напоказ свои прелести.
Я едва не вскрикнула. Вот Вейас и нашёлся. И почему его куродав не удавил?!
— Это вряд ли. Скромняга он, сам себя стесняется, — ухмыльнулся белобрысый паршивец.
«Закрой рот и выйди. Я быстро».
Я выскользнула на улицу и сползла на землю по стенке. Вот же дрянь, чуть не попалась! Вейас вышел через несколько минут, накинув на себя нижнюю рубаху. В руках он нёс свёрток, от которого пахло горячей выпечкой.
— Не охай. Не совала бы нос, куда не следует, ничего бы не увидела.
— Зачем тебе это понадобилось? У нас же дело. Куродав, забыл? Что станет, если её муж узнает?
— Так он сам и предложил, — пожал плечами брат. — Наверное, надеется, что так я их брак благословлю или просто оплату хочет снизить.
— Оплату за что? — нахмурилась я.
— За демона-куродава, конечно.
Вейас взял прислонённую к сеновалу жердь и протянул мне. На неё животом была насажена жуткая тварь: ярко-алая в зеленоватых и синих разводах, жёлтые колдовские глаза страшно выпучены, косматая морда ощерена, выставляя напоказ внушительные клыки с запёкшейся на них кровью. Я с трудом признала в этом чудище давешнего хорька. Что Вейас с
— Пришлось немного схитрить. Но ты бы видела, как селяне перепугались, когда его увидели! Чуть ли не ноги целовать стали за спасение.
Я отвернулась. К горлу подступила волна дурноты. Как это мерзко!
— Перестань! Не ты ли первая взялась людей обманывать?
— Я хотела развеселить детей!
— Какая разница?
Да как он может сравнивать?!!
Видя, что я обиделась, Вейас сменил тему:
— Нужно нашего демона побыстрее сжечь, чтобы никто об обмане не догадался. Сомневаюсь, что краска на нём долго продержится. А потом позавтракай, — он протянул мне свёрток. — Там пирожки с капустой и мясом. Только умоляю, ни с кем не делись — съешь всё сама. Голодным и убогим твои подачки не помогут, а если ты упадёшь от изнеможения, мы не сумеем оторваться от погони.
— Какой погони?
Вот это что-то новенькое. Я думала, что никто не станет нас преследовать так далеко от замка.
— Кое-какие слухи ходят, — замялся Вейас и почесал затылок. — Похоже, папа поставил на уши весь орден и отправил по нашему следу отряд ищеек во главе с твоим женишком. Вряд ли бы папа стал усердствовать из-за такой беспутной бестолочи, как я, а вот тебя действительно вознамерился вернуть. Если мы не поторопимся, то рискуем попасть к ним в руки.
— Мастер Вейас, почему так долго? Вы же обещали! — раздался из-за притворенной двери сеновала капризный голос.
— Всё будет хорошо. Выкарабкаемся, — подмигнул брат и ушёл ублажать селяночку.
Я бестолково топталась на месте, пытаясь унять панику. Ничего путного в голову не приходило. Как там в Кодексе Стражей говорилось: «Нужно решать насущные проблемы, а не переживать о том, что ещё не случилось». Я взяла шест с куродавом и направилась к ближайшему перекрёстку, чтобы скрыть следы нашего обмана.
10.
Я сидела на перекрёстке и мрачно наблюдала, как языки пламени обгладывают шерсть и плоть куродава, обдавая тошнотворным запахом палёной кошки. Прохожие исподтишка косились на меня, но я старалась их не замечать, изо всех сил показывая, что всё в порядке. Я уверена в том, что делаю. В сжигании демона на перекрёстке нет ничего необычного. Стражи всегда так поступают, чтобы огородить людей от злых чар. Забубнила себе под нос только что придуманное «заклинание» и подбросила в костёр пучки травы. Вроде так больше походит на таинство. Брат мой, Ветер, даже себя обмануть не получается!
Когда костёр потух, я собрала обугленные косточки и закопала их, снова бормоча под нос нелепицу и посыпая могилку полынью и подорожником. Расквитавшись с грязным делом, я подобрала с земли свёрток с остывшими пирожками и побрела в расположенный неподалёку город. Молчаливые стражники у ворот без лишних расспросов пропустили меня за пару медек. Никуда не сворачивая с ведущей через всё поселение широкой дороги, я вышла на главную площадь. В самом её сердце посреди рыночных рядов возвышался стройный деревянный храм с круглыми, похожими на луковицы куполами. Дом матери-земли Калтащ и её тринадцати сыновей — духов-покровителей ремёсел и земледелия. Отсюда никогда никого не выгоняли. В южных городах у таких храмов собирались толпы нищих и убогих. Просили милостыню, ждали, когда служители вынесут на улицу большой чан с чечевичной похлёбкой и разольют по глиняным плошкам, чтобы накормить всю ораву. Но север бездомные бродяги не любили — мало кому удавалось пережить суровые холода без крыши над головой, да и летние ночи здесь выдавались не слишком тёплые. Уж мы-то с братом хорошо это прочувствовали.