Страждущий веры
Шрифт:
Я вздрогнула. Он же говорил о товарищах Лирия и Айки!
— Что произошло? — я схватила брата за руку, заставив смотреть в глаза.
Вейас покачивал головой из стороны в сторону, избегал моего взгляда и явно искал поддержки у Петраса. Не заставляя себя ждать, кузен достал из ножен меч и принялся любовно стирать с него бурые пятна.
— Милость им оказали — подарили грязным оборванцам по пеньковому галстуку, — жестом показав вокруг шеи удавку, он свесил голову набок, закатил глаза и высунул язык. Вейас без особой охоты сделал то же самое и неловко рассмеялся,
Я отвернулась к стенке. К глазам подступили слёзы:
— Среди них был темноволосый мужчина со шрамом на щеке?
— Да, предводитель их. На меня с топором бросился. Совсем, видно, из ума выжил. А почему спрашиваешь? — Петрас развернул меня к себе. — Это он тебя обидел?
Я молчала. Не хотелось ни говорить, ни даже вспоминать. Петрас попытался встряхнуть меня за плечи, но тут вступился Вейас.
— Оставь, не видишь, ей плохо. Захочет — сама расскажет. Идём, — брат потянул кузена на кухню, но тот вырвался и шепнул мне на самое ухо:
— Больше он тебя не потревожит — я выпустил ему кишки.
Значит, Лирий мёртв. Они все мертвы. И Айка бы тоже умерла, даже если бы не встретилась со мной. Я тихо всхлипнула.
Петрас достал из-за пазухи массивный серебряный кулон на кожаном шнурке и надел мне на шею.
— Амулет из Кишно — большая редкость. С ним ищейки не догадаются, кто ты, даже когда будут смотреть тебе в глаза. Бояться больше нечего — обещаю.
Моего лба коснулись его влажные губы. Почему он не понимает, что сейчас не время? Почему не видит, что мне плохо и я хочу побыть одна. А вот Вейас быстро обо всём догадался и потащил кузена прочь. Мой милый любимый братишка.
Немного успокоившись, я принялась разглядывать подарок. Три защитные руны заключены в круглую оправу из солнечных лучей. Пальцы покалывало, когда я касалась гладко отполированной поверхности. Должно быть, действительно мощный амулет.
Из кухни доносились мальчишечьи голоса. Петрас шутил и подтрунивал, а Вейас был необычно сух и молчалив. Когда они утихли, я снова задремала. Только под утро услышала, как заскрипели половицы. Вейас, только он так красться умеет, пройдоха. Лёг рядом на одеяло и зашептал в ухо:
— Не спишь?
— Да как тут уснёшь, если тебя постоянно будят?
Братишку словно прорвало. Слова лились нескончаемым потоком, что даже не все фразы можно было разобрать.
— Я тоже не сплю. Не могу. Постоянно вспоминаю их лица. Не думал, что смерть — это так ужасно, особенно когда сам помогаешь затянуть верёвку. Петрас сказал, что научит меня быть мужчиной и Стражем, сказал, что это проверка на смелость. Насколько далеко я готов зайти... Я думал, он покажет, как выслеживать демонов, заманивать их в ловушки, использовать дар, но эти бунтовщики... Кроме их сумасшедшего главаря, никто и не пытался сопротивляться. Они стояли на коленях и молились, пока мы одевали им на шеи верёвки. Я все же слабак, раз не могу преодолеть жалость, да? Может, всё-таки вернёмся? Кого мы дурачим? Мне никогда не стать доблестным воином без страха и упрёка, а ты ещё одной такой ночи не выдержишь.
Я вгляделась
— Мы справимся. Я сильнее, чем кажусь. И ты тоже. Мы всем это докажем.
Вейас улыбнулся как ребёнок и тесно прижался ко мне. Я гладила его по волосам, пытаясь успокоить.
— Только давай уедем отсюда поскорей. Мне не нравится, что Петрас заставляет тебя делать.
— Мы не можем, — Вейас отстранился. — Тебе нужно время, чтобы восстановить силы. Нам нужны деньги, чтобы на что-то жить. К тому же Петрас обещал помочь с испытанием. Надо быть честными с собой, Лайсве, я слаб. Я даже тебя защитить оказался не в состоянии. Верхом самонадеянности было думать, что мы сможем добраться до Хельхейма. Петрас сделает так, чтобы меня приняли в орден без этого.
— А как же вэс и твоё желание доказать всем, что ты сам чего-то стоишь? — возразила я, но сожалела больше всего, что не смогу увидеть все чудеса севера, о которых вчера рассказывал Юле и... ледяной саркофаг, раскачивающийся на семипудовых цепях за вратами Червоточин. — И как же я? Мне тогда придётся вернуться к отцу и выйти замуж за Йордена.
— С этим Петрас тоже обещал помочь.
— Как?
— Не знаю, но это наш единственный шанс.
От такого шанса было тошно. Я попыталась отвернуться к стене, чтобы закончить дурацкий разговор, но Вейас не пустил: взял мою ладонь и приложил к губам.
— У тебя сейчас взгляд совсем как у папы после провального поединка, — брат улыбнулся так печально, что от жалости засосало под ложечкой. — Разочарована, да?
Я покачала головой и поспешила обнять его за плечи.
— Я люблю тебя. Ты мой брат. И как бы там ни было, ты всегда им останешься.
Вейас сдавленно выдохнул.
— Можно, я немного полежу с тобой. Одному мне не спится.
— Конечно, кровать большая.
Я отвернулась к стенке и затихла, притворяясь спящей. Прошло примерно с четверть часа, когда Вейас прижался ко мне поближе и положил руку на плечи. Так лучше, спокойней.
Когда я проснулась, Вейаса уже не было. Я перекатилась на другой бок. Вернулся Юле, подкидывал дрова в камин. На тумбе рядом с кроватью дымился чесночный суп с гренками, щекоча ноздри острым ароматом. Рот наполнился слюной. Я откинула одеяло, взбила подушки повыше и взяла поднос себе на колени.
— Мой брат... — спросила я Юле
Аппетитное блюдо ещё не остыло. Пришлось ждать, чтобы не спалить себе язык.
— Уехал вместе с молодым хозяином, — ответил целитель, занятый растопкой. Видно, погода стояла безветренная, и тяга в камине была никакая — угли не хотели раздуваться, а огонь — приниматься за сыроватые дрова и даже сухой хворост. — Не переживайте, сегодня рассвет был рыжим, а не багровым — крови не будет. Они на ярмарку уехали, купить того-сего. Здесь никто давно не жил, кроме меня, а я привык обходиться малым.