Страждущий веры
Шрифт:
Бургомистр дёрнул висевший над дверью колокольчик. На пороге показался укутанный в просторную алую тунику совсем молоденький служитель. Целитель с очень слабым даром — врачевателей для нищих набирали именно из них. Ещё при храме держали нескольких слабых пирокинетиков, которые следили за неугасимым пламенем и исполняли ритуальные танцы с огнём по праздникам.
Лис тихо перекинулся со служкой парой слов, а потом кивнул мне. Я медлила. Брат пихнул меня в спину, и служка сам забрал ребёнка у меня из рук. Печальный всхлип вырвался из груди, когда малыша унесли в храм. На глаза едва не навернулись слёзы.
— Всё, долг мы свой выполнили? — нетерпеливо поинтересовался Вейас и безо
Лис безразлично махнул на одно из высоких зданий с вывеской, где была нарисована гарцующая лошадь. Возле входа бестолково топталось с полдюжины человек.
— Только учтите, из пьяных дебошей ваши задницы я спасать не стану, — предупредил бургомистр и похромал обратно к ратуше.
Брат потащил лошадей в сторону указанного двора, а мы вместе со Свинтусом застыли в растерянности. Переводили взгляд с Вейаса на Лиса и обратно. Потом глянули друг на друга. Свинтус громко кваркнул и рванул следом за бургомистром. Я крикнула Вею:
— Ты устраивайся, я попозже подойду.
И побежала за беспокойным духом.
— Погодите! Послушайте! — совсем запыхавшись, я остановила Лиса уже на пороге ратуши. — Вы сказали, что дух пришёл, чтобы восстановить гармонию. Он привёл нас к этому ребёнку. Должно быть, для богов важно, чтобы у малыша была светлая, добрая судьба. Возьмите его себе!
Бургомистр замер, так и не поставив ногу на ступеньку. Свинтус заступил ему дорогу и веско захрюкал. Лис нехотя обернулся ко мне:
— Детонька, если бы боги хотели, чтобы у малыша была светлая судьба, они бы не наградили его проклятием Стражей, не наградили никого из нас! Взгляни на меня, тебе ведь так нравится на это смотреть, — он убрал волосы назад, выставляя напоказ свои шрамы. С левой стороны лица не хватало ещё и уха. Я непроизвольно задержала дыхание. Мне не нравилось смотреть — я просто не могла оторваться. Мне было стыдно уже не в первый раз из-за этого, но вид искалеченного тела меня завораживал. — Знаешь, как я их получил?
— На охоте. Вас подрал демон, — ответила я, пряча взгляд. Тут и ясновидцем не надо быть, чтобы догадаться.
— В Сальвани мой отряд попал в засаду. С воздуха нас атаковала большая стая гарпий. Мы отбивались, сколько могли, давая нашему командиру — высокому лорду — уйти невредимым. Погибли все. Я выжил лишь потому, что от боли не смог сдержать трансформацию. В суматохе никто не заметил маленького израненного лиса. После битвы меня подобрали целители и подлатали то, что ещё можно было подлатать. Иногда по ночам, когда боль становится нестерпимой, я мечтаю, чтобы они позволили тогда мне умереть. После того, как меня поставили на ноги, наш высокородный трус соблаговолил встретиться со мной, только чтобы сообщить, что меня исключили из ордена за непригодность. Такая участь ждёт каждого из нас: если повезёт — быстрая смерть в когтях демона, если нет — убогое существование никому не нужным калекой, — дыхание сбилось, и Лис замолчал ненадолго. — Нет, я не стану вмешиваться. Да и зачем ответственность за чужие глупости на себя взваливать?
Я не смела поднять на него взгляд, но знала одно — в Ильзаре с ним бы так не поступили. Отец никогда не бросил бы свой отряд погибать и не оставил бы пострадавшего в бою воина без должного содержания. Или его рассказы о храбрых подвигах были ложью, как ложью была его клятва верности маме?
— Тогда вы будете ничуть не лучше, чем ваш лорд! — выкрикнула я в сердцах, не зная уже, как заставить его послушать. — Злой, чёрствый, старый брюзга. Даже хорошо, что лицо у вас теперь такое — прекрасно внутреннюю суть отражает. И знаете что?
— Что? — обескуражено
— Когда мы с братом пройдём испытание, я сам заберу малыша, а вы так и останетесь одинокой, никому не нужной развалиной.
Я развернулась на каблуках и зашагала прочь, не желая показывать своё смятение. Свинтус тоже прохрюкал что-то осуждающее и помчался следом. Я изо всех сил старалась не оборачиваться, чтобы Лис не заметил, как слёзы застлали мои глаза. Да, я прекрасно знала, что говорю глупости. Никуда я этого малыша забрать не смогу, потому что мне и самой идти некуда. Вейас, может, и станет рыцарем, а я... Мне придётся покориться воле ордена и выйти замуж, либо продолжать скитаться по свету неприкаянным бобылём. Вряд ли для ребёнка такая участь будет лучшей той, что ему предложат в работном доме.
Я встретилась с братом в тесном обеденном зале постоялого двора. Дым разъедал глаза и душил кашлем, а от запаха мужского пота к горлу подступала дурнота. Пьяный гам свербел и давил на уши. Весь вечер я просидела, как в воду опущенная. Вейас насильно кормил меня ужином, а залёгший под кособоким столом Свинтус жалостливо курлыкал. Хорошо, что его никто, кроме нас, не видел. С животными сюда не пускали, с демонами и духами — подавно.
В замызганной комнатухе с пошарпанной мебелью смердело так, будто там давно кто-то умер и протух. Лучше во всём Виборге не сыскать — пытался убедить нас пузатый хозяин постоялого двора. Если это лучшее, то остальное и представить страшно. Свинтусу, видно, здесь настолько не понравилось, что он куда-то запропал. Я бы тоже с удовольствием пропала, но за комнату было уже уплачено.
Всю ночь я ворочалась на жёсткой кровати, застеленной плесневелым бельем. Думала, представляла, никак не могла избавиться от мыслей. Сомкнула глаза лишь к рассвету, но тут же разбудил настойчивый стук в дверь.
Я заспанно застонала. Вейас поднялся и, накинув на рубаху плащ, отпер. На пороге стоял бургомистр, напряжённо вцепившись в костыли. Под здоровым глазом залегли заметные тени. Видно, тоже всю ночь не спал. Может, мои слова подействовали на его совесть и он что-нибудь придумал для малыша? Я скинула одеяло и подалась вперёд, совершенно забыв, что в одной рубахе во мне запросто можно признать девушку:
— Вы нашли семью, которая приютит малыша?
В дверь следом протиснулся Свинтус и приветственно хрюкнул. Вернулся, пройдоха!
Лис едва заметно повёл плечами.
— Никто его не возьмёт, особливо после того, что тут устроил его почтенный родитель, — не дождавшись приглашения, Лис уселся на единственный шаткий стул и положил голову на костыли: — Они, как и вы, путешествовали вдвоём: ясновидец из высокого рода и его менее знатный компаньон-змей, который делал всю грязную работу. В дороге они сдружились. Вдали от родительской опеки у них откочевала крыша. Полгода они здесь куролесили: ясновидец скупал у врачевателей и травников кампальное зелье и, набравшись до белых демонов, стращал бюргеров байками о светопреставлении, а его менее затейливый товарищ обхаживал злачные заведения да девок топтал. Уж сколько раз мне бюргеры жаловались, что он обжимался с очередной наивной дурочкой на сеновале.
Вы поймите правильно — для меня эти люди, бюргеры, как семья. Они дали мне кров, приняли на службу, когда орден от меня отказался. Теперь я обязан блюсти их интересы превыше интересов Стражей. Они только молокососов и могут сюда засылать на испытания. А коли что не так пойдёт, ордену и дела нет — их только бунтовщики с юга волнуют. Я, конечно, могу с людьми договориться и безобразия подчистить, но с демонами воевать непригоден.
Он погромыхал костылями, чтобы мы в полной мере его поняли, и продолжил рассказ: