Стрекоза в янтаре и клоп в канифоли
Шрифт:
— Издеваешься? — обалдел «домашний ребёнок», натянув на нос очки.
— Ещё не начинала, — с иезуитской вежливостью возразила юная бурятская красавица, для которой наверняка и десяток километров не крюк. — А тебя никто силком не тянет. Можешь остаться в машине. Или езжай в Улюкчикан: подождёшь там.
— Уже отъехал, — обидевшись, проворчал под нос русско-татарский недопечённый батыр.
— Идём? — поторопил всех Даян, пикнув брелком сигналки.
— Не стоит, — посоветовал Рэгзэн, просто хлопнув дверцей Крузака. — Если вдруг сработает, будет надоедать здешним
Он был всё в том же полушубке, треухе и унтах. Однако никто бы не смог обозвать этого матёрого мужика деревенским увальнем. Было в пожилом недошамане что-то нестареюще могучее и хищное. Что-то не обещающее лёгкой жизни его врагам даже сейчас на склоне лет.
— Не будем, — согласился Даян, исправившись.
— Правильно, — одобрила Дэма.
И выдрала из сугроба длинную палку. Верней одну из жердин перекошенной ограды, у которой припарковались джипы. Даян и Севка последовали её примеру, заготовив слеги — Юльке досталась самая лёгкая и кривая. Впрочем, её настоящими подпорками были её мужчины.
Дэма без лишних разговоров направилась вдоль ограды по слегка утоптанной тропе. За ней двинулся Севка, затем она, Даян и замыкающим Рэгзэн.
Шагали спокойно размеренно. И Юльке показалось, что в таком темпе она сможет протопать сколько угодно. Но вскоре тропа ушла под снег. Ноги не тонули — сугробов по пояс ещё не успело намести — однако стали ощутимо тяжелеть. Слега, конечно, помогала, но привыкшее сиднем сидеть тело не обрадовалось такому произволу. А ведь его периодически загоняли в тренажёрный зал.
Как ни странно, Севка даже не запыхался. Топал себе и топал, крутя башкой по сторонам. На что он там любовался? Слева редкие деревья, за которыми виднелся бесконечный дощатый забор, справа снежная целина. Потом и забор закончился — вообще один снег, из которого тут и там торчали надменные чем-то недовольные сосны.
Степь да степь кругом — во всей красе. Лишь далеко впереди некое подобие тайги, что окаймляла подножие сопки, которую предстояло покорять.
До леса дотопали за час с небольшим. Юлька мужественно вынесла непривычное испытание: больно уж не хотелось превращаться в досадную неистребимую обузу. Раскраснелась, взопрела в горнолыжке, но дистанцию одолела.
На опушке леса Дэма объявила привал. Стряхнула снег с поваленного ствола и пригласила её жестом присесть. Юлька плюхнулась на толстое бревно и с наслаждением вытянула ноги. Хотела, было, расстегнуть куртку, но получила по рукам от бдительного супруга.
— Кофе? — спросил у спутников Даян. — Перекус?
— С полным брюхом идти тяжелей, — отказался Рэгзэн и хитро сощурился: — А вот слегка согреть нутро не помешает.
Даян хмыкнул и выудил из-за пазухи фляжку с коньяком. Мужчины чинно пригубили, дамы отказались, ребёнку никто не предлагал. Юлька буквально пригубила горячего сладкого чайку — треть термосной кружки. Маловато, конечно: на морозце его можно выдуть за раз и пол литра. Но Рэгзэн прав: идти будет не сахарно. Да и в туалет не набегаешься.
— Юля, как вы? — спросила Дэма и достала из кармана морковку: — Будете?
— Не люблю, — отказалась от угощения Юлька.
— А я очень, — улыбнулась красавица и с треском откусила чуть ли не треть.
— Морковка поедает морковку, — ехидно прокомментировал Севка, делая глазки явно нерядовой девушке.
— Не подкатывай, — получил нахал адекватный ответ. — У меня жених есть.
— Лучше меня?! — дурашливо возмутился Севка.
— В миллион раз, — одарила его девушка улыбкой и вновь захрустела морковкой.
Чуток передохнув, двинули дальше.
— Ступайте осторожней, — посоветовал за спиной Рэгзэн. — Тут, конечно, не буреломы, да и тропа натоптана. Однако есть, где оступиться. Снежная будет зима, — бормотал он под нос. — Хорошо.
Юлька очень старалась внимательно смотреть под ноги и не слишком погружаться в посторонние размышления. Был за ней такой грешок: как задумается, так непременно где-то накосячит. Разобьёт, сломает, влетит лбом в дверь, попрётся по переходу на красный свет. Женщине лучше поменьше думать — больше успеет сделать.
Тропинка не вилась меж деревьев, как они это обычно делают в романах. Была практически прямой — тот, кто её проложил, просчитывал путь на десятки шагов вперёд. Тем более что тропических зарослей в Сибири не водится. Если какой сосёнке и повезло вымахать в гладкоствольного гиганта, она уже не позволит «подрастающему поколению» тесниться вокруг себя. Разве что какой-нибудь лиственной мелкоте разрешит приткнуться под боком. Да и той не даст разгуляться.
На этой лирической мысли Юлька и ступила ногой в какую-то ямку — едва не полетела носом вперёд. Можно заплутать даже в отвлечённых мыслях о всякой ерунде — не только в горьких размышлениях о том, как жить дальше.
— Устала или задумалась? — вовремя подхватив её под локоть, уточнил Даян.
Юлька прислушалась к себе. С удивлением констатировала:
— В общем-то, не устала. Не будем останавливаться.
Дэма достала из кармана очередную морковку и объявила:
— Если сумеете пройти ещё пару километров, можно будет сделать нормальный привал. У подножия сопки.
— Сумеем, — с полной ответственностью заявила Юлька, поудобней ухватив поданную мужем слегу. — Обещаю больше не отвлекаться.
— И не ловить ворон, — внёс свои рекомендации Севка. — Ма, о чём может мечтать женщина в таком месте? Тут же ничего нет.
— О том, чтобы всё было, — объяснила недозрелому пентюху Дэма, выбросив в снег огрызок морковки. — Подождите минутку.
Она пробороздила снежную целину, добравшись до тонкой рахитичной сосёнки. Вытащила из кармана несколько мелких морковок и распихала между сучьями. Что-то пробормотала на своём языке и вернулась на тропу:
— Пошли.
Юлька решила, что это какое-то приношение духам. Она вчера после ухода Рэгзэна немного почитала о верованиях бурят. Богов там не густо, зато духов неисчислимые незапоминаемые сонмища. Про онгонов — духов, порождённых миром материальным — рассказал Рэгзэн. Она же вкратце познакомилась с эжинами — эти происходили от высших существ: тэнгриев или хатов, проживавших на множестве разных небес.