Стрелок-2
Шрифт:
— Кто бы это мог быть? — удивился хозяин дома и велел Глафире пойти узнать.
Горничная через минуту вернулась с молодым человеком, в котором кузены Барановские с удивлением узнали Мишу Богданова — недоучившегося студента, служившего у них чертежником.
— Прошу прощения, господа, — конфузясь, начал тот, — но только чрезвычайное происшествие заставило меня побеспокоить…
— Да не волнуйтесь вы так, Михаил… как вас?
— Николаевич.
— Замечательно. Присаживайтесь, Михаил Николаевич, и рассказывайте, что
— Извольте видеть, господа…
— Чаю хотите?
— Не откажусь.
— Глаша, подай чашку, Михаилу Николаевичу!
— Благодарю. Так вот, наш гальванёр…
— Будищев?
— Да. Так вот, он, некоторым образом, едва не убил мастера Перфильева…
— Что, простите?!
— Будищев избил Егора Никодимовича.
— Но как? За что? Что там, чёрт возьми, вообще творится?
— Простите, я не осведомлен обо всех подробностях, но произошла какая-то безобразная сцена, и Будищев избил мастера.
— Но остальные-то куда смотрели?
— Кажется, его пытались остановить, но…
— Что, но?
— Это лишь увеличило количество пострадавших. Этот ваш гальванёр всех раскидал и запихал в рот Егора Никодимовича, некоторым образом, калач.
— Какой калач?
— Окровавленный.
— Да откуда же он взялся?
— Не могу знать.
— Проклятье! — не сдержавшись, стукнул кулаком по столу Пётр Викторович. — Я знал, что однажды случится нечто подобное.
— О чём ты?
— Владимир, прости меня, но я не могу больше молчать. Этот твой Будищев — совершенно неуправляем! Да — у него светлая голова и золотые руки в том, что касается гальваники, но на этом его плюсы заканчиваются, а всё остальное — один сплошной минус!
— Ты преувеличиваешь.
— Нисколько! Ты вспомни сам его поведение. Ведь он себя держит так, будто он нам ровня, а между тем — он всего лишь простой ярославский крестьянин. Да, я понимаю, что он спас тебе жизнь, что он герой войны, но всему же есть пределы!
— Положим, я кое в чём с тобой согласен, — осторожно заметил Барановский-младший, — но ведь от него есть и польза. Ты же понимаешь, что его идеи потенциально стоят огромных денег.
— Потенциально — да! — Раздраженно махнул рукой Пётр Викторович. — Но, в будущем. А в настоящем от него — один вред!
— Простите, Михаил Николаевич, — тихо спросила у чертежника до сих пор молчавшая Паулина Антоновна. — А где сейчас Будищев?
— В полиции-с.
— Что?! — взвился Пётр Барановский. — Хотя, а чего вы ожидали? Конечно же, всё должно было окончиться полицией. Ох, чуяло моё сердце… Всё, господа, надо немедля отправляться на завод, пока там ещё что-нибудь ужасное не приключилось.
— Забыл вам сказать, — добавил так и не успевший выпить предложенный ему чай Богданов. — Был ещё несчастный случай с мальчишкой-учеником…
— Ах, оставьте эти пустяки, Миша. Поехали скорее.
Глава 8
Помощник
— Совсем мастеровщина распоясалась! — прохрипел он простуженным голосом, продолжая сверлить злодея взглядом маленьких выцветших глаз. — На уважаемого человека напал; полиции сопротивление оказал; власть при этом похабно ругал. Так что быть тебе, сукину сыну, поротым!
Дмитрий бесстрастно выслушал перечисление своих преступлений, и лишь когда дело дошло до угрозы телесного наказания, коротко буркнул в ответ:
— А вот это вряд ли!
— Что?! — взвился полицейский и, подскочив к задержанному, совсем было хотел двинуть того кулаком, но путь ему почтительно, но вместе с тем твердо, преградил один из находившихся в участке городовых.
— Охолонь, Максим Евграфович, он правду молвит!
— Это как понимать?
— Нельзя георгиевских кавалеров пороть.
Лицо помощника околоточного надзирателя за какую-то пару секунд выразило целую гамму эмоций — от ярости и недоверия, до понимания и легкого испуга.
— Это правда, что ты георгиевский кавалер? — подозрительно спросил он у Дмитрия, одновременно скосив глаз на георгиевский крест, украшавший грудь, остановившего его подчиненного.
— Правда.
— И за что же тебе крест пожаловали, такому бандиту?
— У меня их — полный бант, тебе про какой рассказать? — вопросом на вопрос с вызовом отвечал Будищев.
— Ишь ты, — стал почти ласковым полицейский. — Тебя царь-батюшка так пожаловал, а ты — подлец эдакий, порядочных людей бьешь! Ну, ничего, подождем до суда, а там лишат тебя крестов с медалями, тогда можно будет и посечь. Со всем нашим удовольствием!
У бывшего унтера на языке вертелось, что-то вроде — «ты сначала доживи», но он сдержался и ничего не ответил.
— А теперь отведите его в холодную; придет начальство — разберется, что с ним делать.
Городовые, что привели Будищева в участок, вытянувшись, козырнули и, взяв за руки своего подопечного, собрались поволочь его в узилище, но вступившийся за Дмитрия полицейский снова вмешался.
— Я сам его отведу.
— Как прикажете. Только глядите — он буйный!
— Я тоже не в капусте найденный, — ухмыльнулся тот, и велел задержанному: — Вперед!
Камеры для арестантов располагались в подвале, куда они и спустились вдвоем по узкой лестнице. Пока шли, бывший унтер пытался вспомнить узнавшего его городового, но в голову так ничего и не пришло. Наконец, он не выдержал и спросил прямо: