Стрелок. Извлечение троих. Бесплодные земли
Шрифт:
Снова подпер подбородок руками.
А вскоре его голова опять опустилась на грудь.
На этот раз он уже не противился. Его подбородок уперся в грудь, и даже сквозь шум прибоя Детта различила, как он храпит. Очень скоро Эдди повалился набок и свернулся калачиком.
С несказанным удивлением, отвращением и испугом она вдруг поняла, что ей жалко этого белого мальчика. Он похож на упрямого малыша, который старается высидеть в Новый год до полуночи, но в конце концов засыпает, так и не дождавшись волшебного часа. Но потом она вспомнила, как они с Гнусным Мужиком пытались впихнуть
Но если они боялись, что ты умрешь, то скажи, пожалуйста, зачем бы им надо было травить тебя?
Вопрос, возникший в ее сознании, напугал Детту так же, как напугала ее эта странная жалость к белому парню. Обычно она не задавалась никакими вопросами. И даже более того: голос в ее сознании вовсе не походил на ее собственный. Это был голос кого-то другого.
Они и не собирались травить меня до смерти этим отравленным мясом. Просто хотели, чтоб я заболела. А потом сидели бы да смеялись, как я тут блюю и воплю.
Она выждала еще минут двадцать, а потом поползла вниз, к пляжу, подтягиваясь на своих сильных руках, извиваясь змеей и не отрывая от Эдди глаз. Она предпочла бы выждать еще час, а то и все полтора – было бы понадежнее, если бы этот белый мудила уснул покрепче. Но сейчас эту роскошь – ждать – она позволить себе не могла. Воистину Гнусный Мужик мог вернуться в любую минуту.
Когда Детта подползла ближе к Эдди (он по-прежнему храпел, как циркулярная пила на лесопильне), она подобрала подходящий камень: достаточно плоский с одной стороны и достаточно заостренный с другой.
Обхватив плоскую сторону ладонью, она по-змеиному подползла к тому месту, где он лежал, и в глазах ее засветилась жажда крови.
4
План Детты был прост и жесток: острым концом камня колотить Эдди по голове, пока тот не откинет коньки, потом забрать у него револьвер и дождаться возвращения Роланда.
Когда тело Роланда опять «оживет», она предложит ему на выбор: либо вернуть ее в ее мир, либо получить пулю в лоб. Все равно планам твоим абзац, – скажет она. – Дружок-то твой помер, уж не знаю, чего ты там себе удумал, но теперь ни черта у тебя не выйдет.
Если же револьвер, который Гнусный Мужик отдал Эдди, не сработает – а такое вполне возможно, – Детта в жизни так никого не боялась и не ненавидела, как Роланда, способного на любой, даже на самый что ни на есть мерзкий трюк, – она все равно его оприходует. Может, камнем, а может, голыми руками. Он весь больной, у него не хватает двух пальцев. Она с ним справится.
Но когда Детта подползла совсем близко к Эдди, она снова забеспокоилась. В ее сознании опять прозвучал вопрос, и ей опять показалось, что задал его чужой голос.
А вдруг он узнает? А вдруг он узнает, что ты тут сотворила, в ту же секунду, когда ты прикончишь Эдди?
Ничего он не узнает. Он сейчас слишком занят поисками своего лекарства. Как я понимаю, ему сейчас ни до чего.
Чужой голос ей не ответил, но сомнение все же закралось. Она слышала их разговоры. Они думали, что она спит, а она не спала и все слышала. Воистину Гнусному Мужику нужно кое-что сделать. Она так и не врубилась, что именно. Поняла только, что все это связано с какой-то Башней. Наверное, Гнусный Мужик полагал, что в Башне полно золота и бриллиантов или чего-нибудь в этом роде. Он говорил, что для того чтобы добраться туда, ему нужны трое: она, Эдди и кто-то еще. Так, должно быть, и есть. Иначе зачем здесь торчать этим дверям?
Если все это – волшебство, а она убьет Эдди, Гнусный Мужик наверняка об этом узнает. Если убийством Эдди она перекроет ему путь к этой его Башне, тем самым она уничтожит то единственное, ради чего живет этот белый мудила. А когда он узнает, что ему больше незачем жить, этот мудак может сделать все, что угодно, потому что тогда ему уже будет на все наплевать.
Детта невольно поежилась, представив себе, что будет, если Воистину Гнусный Мужик вернется в таком настроении.
Но если нельзя кончать Эдди, то что же делать? Она могла бы забрать револьвер, пока Эдди спит, но когда Гнусный Мужик вернется, удастся ли ей потом справиться с ними двумя?
Она просто не знала.
Взгляд ее скользнул по коляске. Она собиралась уже перевести взгляд, как вдруг снова уставилась на коляску. На ее кожаной спинке был глубокий карман. Оттуда торчала веревка, которой они привязывали ее к креслу.
Взглянув на веревку, она поняла, что нужно делать.
Она резко изменила курс и поползла к неподвижному телу стрелка. Она возьмет все, что нужно, из рюкзака, который он называет «кошель», потом быстренько выудит веревку… но тут она на мгновение застыла у двери.
Как и Эдди, она воспринимала все, что видела через дверь, как кинозритель… только теперешняя картина больше напоминала какой-нибудь сериал-детектив по телику. Дело происходило в аптеке. Аптекарь застыл за стойкой с этаким идиотским испуганным видом, и Детта его не винила: дуло револьвера было направлено прямо ему в лицо. Аптекарь что-то говорил, но голос его шел издалека и звучал глухо, как будто через какую-нибудь звукопоглощающую панель. Она не могла разобрать слов. Не видела, кто держал револьвер, да ей и незачем было видеть. Она и так знала, кто этот налетчик.
Воистину Гнусный Мужик.
Может быть, там он совсем на себя не похож. Там он может выглядеть как низкорослый пузатый мешок с дерьмом. Может быть, там он вообще чернокожий. Но внутри все равно – он. Быстренько же он раздобыл себе еще ствол! Зуб даю, в этом деле он мастер. А ты давай шевелись, Детта Уокер.
Она открыла кошель Роланда и уловила слабый запах табака, оставшийся от давным-давно израсходованных запасов. Сумка стрелка мало чем отличалась от дамской в том смысле, что набита она была всякой дребеденью, никчемушной на первый взгляд… но при ближайшем рассмотрении становилось ясно, что это имущество опытного путешественника, готового почти к любой случайности.