Стрелок. Извлечение троих. Бесплодные земли
Шрифт:
– Хорошая штука. – Продавец расплылся в улыбке, решив, что парень этот в общем-то ничего. Да, черт возьми, ему хорошо знакомо это пакостное чувство, когда своими стараниями ты сам же оказываешься в дураках. Еще в армии, в морской пехоте, с ним это частенько случалось. – И чтобы его купить, разрешения не нужно. Здорово, правда, когда такая свобода?
– Да, – серьезно отозвался стрелок и притворился, что рассматривает набор, хотя с первого взгляда понял, что это просто дешевка в претенциозной коробке. Но пока он смотрел, он незаметно подталкивал ногой под прилавок бумажник Морта.
Чуть погодя он отодвинул набор, вполне убедительно
– Боюсь, он мне не подойдет.
– Хорошо. – Продавец тут же потерял к нему весь интерес. Парень вовсе не чокнутый, а раз он зашел лишь поглазеть, а не купить, их добрым взаимоотношениям конец. Без денег – отваливай. – Еще чего нибудь? – Рот его спрашивал, но глаза говорили «синему костюму»: проваливай.
– Нет, спасибо. – Стрелок вышел не оглянувшись. Бумажник Морта остался лежать под прилавком. Роланд тоже выставил свой горшочек с медом.
7
Офицеры Карл Делеван и Джордж О'Мэра допили кофе и собирались уже ехать дальше, когда человек в синем костюме вышел из «Клементса» – магазинчика, который, по наблюдениям полиции, представлял собой «рожок с порохом», так на их профессиональном жаргоне называется оружейная лавка с законной лицензией на продажу, но где иной раз отовариваются по поддельным документам независимые бандюги, а то и мафия, забирающая сразу целые партии товара, – и направился к их машине.
Наклонившись, он заглянул в окошко с пассажирской стороны, где сидел О'Мэра. О'Мэра думал, что этот «синий костюм» – обыкновенный гомик и голос у него должен быть соответствующим. Помимо оружия, Клементс еще торговал и наручниками всевозможных видов. В Манхэттене это дело носило вполне законный характер, и большинство из тех, кто покупал наручники, вовсе не помышляли о лаврах Гудини (полицейским все это, конечно, не нравилось, но когда это было, чтобы мнение полиции хоть кого-то интересовало?). Обычно их прикупали гомики с садо-мазохистскими наклонностями. Но когда парень заговорил, голос его был вполне нормальным: ровный и бесцветный, вежливый, но немного отрешенный, как бы мертвенный.
– Торговец там украл у меня кошелек, – сказал он.
– Кто? – О'Мэра тут же весь вытянулся. Уже полтора года у них руки чешутся прищучить Джастина Клементса. Если им это удастся, то вполне вероятно, они с напарником украсят наконец свою синюю форму значками детективов. Скорее всего это так и останется недостижимой мечтой – слишком, как говорится, хорошо, чтобы быть правдой, – но тем не менее…
– Торговец… – Небольшая пауза. – Продавец.
О'Мэра и Карл Делеван переглянулись.
– Темноволосый? – спросил Делеван. – Такой коренастый?
Опять небольшая пауза.
– Да. Кареглазый. Под одним глазом небольшой шрам.
Было в этом парне что-то такое… Поначалу О'Мэра не сумел определить, что именно, и вспомнил об этом, только когда освободился от куда более важных мыслей, основной из которых была та, что он тогда уразумел, это что золотой знак детектива – не самое главное в жизни, потому что все обернулось так, что даже тот простой факт, что их с Делеваном вообще не поперли с работы, показался им настоящим чудом.
Несколько лет спустя, когда на Крещение выдалось свободное время, О'Мэра повез двух своих сыновей в Музей науки в Бостоне. Там был такой автомат – компьютер, – который играл в крестики-нолики, причем если тебе не удавалось поставить свой крестик в центральной клетке на первом ходу, ты обязательно проигрывал. Но каждый раз, прежде чем сделать свой ход, автомат на мгновение «замирал», чтобы продумать все возможные варианты. Он сам и мальчишки его были в восторге. Но было в этих секундных паузах и что-то жуткое… и тут он вспомнил про «синий костюм». Потому что у «синего костюма» была та же самая долбаная привычка: прежде чем что-то сказать, он мгновение думал. Разговаривать с ним было все равно что с роботом.
У Делевана таких ощущений тогда не возникло, но спустя девять лет, когда он однажды вечером пошел со своим сыном в кино (сыну было уже восемнадцать, и он собирался поступать в университет), через полчаса после начала сеанса он вдруг вскочил на ноги и закричал:
– Это он! Это ОН! Тот мужик в синем костюме! Мужик, который был у Кле…
Кто-то крикнул еще:
– Эй там, впереди, давай сядь!
Только зря он так старался и глотку драл: Делеван, весивший на семьдесят фунтов больше нормы и всю жизнь бывший заядлым курильщиком, скончался на месте от сердечного приступа – возмущенный зритель не успел даже ничего добавить. Мужчина в синем костюме, который в тот день подошел к их патрульной машине и заявил о краже бумажника, совсем не походил на актера в фильме, но говорил и двигался он в той же манере: было в ней что-то жесткое, но в то же время и грациозное.
Фильм, само собой, назывался «Терминатор».
8
Полицейские переглянулись. «Синий костюм» говорил не про Клементса, а про толстяка Джона Холдена, который приходился Клементсу свояком. Что тоже было неплохо. Хотя опуститься до такого идиотизма, чтобы стянуть у покупателя бумажник, это уже…
…вполне в духе родственничка этого тупицы Клементса, мысленно закончил О'Мэра и прикрыл рот ладонью, чтобы спрятать невольную усмешку.
– Может быть, вы нам расскажете все поподробнее, что там у вас произошло, – сказал Делеван. – И для начала представьтесь, пожалуйста.
И снова ответ этого человека немного смутил О'Мэру – было в нем что-то неправильное, что-то странное. В этом городе, где процентов семьдесят населения свято верило в то, что по-американски фраза «Приятного вам денечка» должна звучать: «А не сходил бы ты подрочить», он ожидал услышать от этого парня примерно следующее: «Эй, что непонятно? Этот сукин сын украл у меня бумажник! Вы его собираетесь мне вернуть или будем стоять тут и играть в «Двадцать вопросов»?»
Но, с другой стороны, костюм на нем явно дорогой, ногти наманикюрены. Парень скорее всего из славной бюрократической братии. Сказать по правде, О'Мэре было в высшей степени наплевать. При одной мысли о том, чтобы прищучить толстяка Джонни Холдена, а через него уже подцепить Джастина Клементса, у него едва слюни не потекли. В какой-то момент он так разогнался, что представил себе, как через Холдена они выйдут на Клементса, а уже через Клементса – на какого-нибудь действительно крутого парня. На этого макаронника Балазара или, может быть, на Джинелли. Было бы очень недурно. Очень недурно.