Стриптиз
Шрифт:
Я понимаю коллег, которые: «И нам любое дело по плечу!». Вам закваска бычьих шкур в разных видах дерьма — как? «По плечу»? — Конечно. После того, как кто-то покажет. Или сами перепробуете варианты. Ну, угробите небольшое стадо крупного рогатого… Это чисто вопрос денег, труда, времени.
«Интрига» — это вопрос людей. Их отношения к вам. Вплоть до ненависти и попыток убить. Будете академически экспериментировать? — Составьте рототабельную матрицу планирования. С крестиками в конце каждой строки и столбца. Собственного крестика, намогильного.
Самая
Ещё притормаживала связь между Софьей и Андреем — непонятно, что Боголюбскому в голову стукнет. Он — в раздрае, я — на подвесе. Чего он по этой теме решит — непонятно. Ещё хуже: даже исполнение его прямого приказа не означает «правильно». Нужно учесть не только явные, но и скрытые, даже от него самого, мотивы и следствия.
Завишу я от него. Вплоть до самого существования.
И моя «жаба». Ну ведь редкостная же женщина! Неужто нельзя её как-то… к моей пользе приспособить?!
Софья напрочь не желала примириться со своим статусом. Нормальный путь — «честно выслужиться» — она отметала. Дорогу «через постель» я ей закрыл. Она химичила и комбинировала, хитрила, интриговала и пыталась найти свой «путь наверх», свой «персональный золотой лифт».
«Один — в поле не воин» — не только военная мудрость.
Софья попыталась построить свою команду в женской части населения.
Я уже говорил, что мужская и женская половины стай хомнутых сапиенсом имеют довольно раздельные иерархии.
Гапа, как это свойственно добрым, здоровым, уверенным в себе женщинам, сперва была в восторге от Софочки. Потом, почуяв, что та «тянет одеяло на себя» — обиделась. Дальше… обычная эскалация конфликта. В женской среде. С кучей недомолвок, непоняток.
— А вот она сказала, а вот мне передали…
— Кор-р-р-роче!
— Что ты на меня кричишь?! Мне и так…
И в слёзы.
— Стоп. Кафтан надень.
— С… с чего это?
— Ты — старший советник. Голова приказа. Изволь решать дела своего приказа самостоятельно.
— Но… она ж… и как я буду выглядеть?
— В чьих глазах? — Плевать. Главное — как ты выглядишь в моих. Сейчас — слабенькой и глупенькой. Пожалеть и в сундук убрать. До лучших времён.
— Меня?! В сундук?! Из-за этой стервы?! Ну уж нет!
Софочка оказалась в штопальщицах. Ни общее образование, ни технологические знания, ни безусловные организаторские таланты, как оказалось, значения не имеют. Не умеешь работать в команде — будешь в одиночку заплатки пришивать. Иголка с ниткой, куча драных портов да рубах. Вкалывай. В смысле — втыкай и продёргивай. Рабочий день — 14–16 часов, исправление допущенного брака — в свободное от основной работы время.
— А я не хочу!
— А знаешь — на кирпичах опять бабы нужны. Прежние сдохли.
Немалая часть насельников жила в казармах, приход каждой новой толпы переселенцев сопровождался полным раздеванием… Ворохи грязного драного тряпья подымались иной раз до потолка штопальной мастерской.
Софья снова пыталась построить себе команду. Но «штопальщицы» — бабы простые, «куртуазного» обращения не понимают, «альфы с бетами» у них уже есть, роли строго расписаны. Софочку малость побили, подставили, снова побили. Обучили некоторым аспектам однополой любви.
Как там, у улемов? — «Полизать — не харам»?
Для Софочки это было потрясением.
Ей! Потомственной боярыне! Княгине Суздальской! Приходится какую-то старую драную курву подлого сословия, сбежавшую из Владимира от казни кнутом за непотребное поведение, ублажать! После изнурительного трудового дня — пол-ночи изображать восторг страсти и удовольствие наслаждения.
Конечно, можно пойти к Гапе пожаловаться. Попросить перевести в другое место, защитить… Но — «и как я буду после этого выглядеть?».
Говорят, люди — разумные существа. Но куда вы денете такие свойства как гордость? Или — гордыню?
Когда в мои застенки попали епископские — Софье была радость неописуемая! Из «штопальщиц» она перебралась в подземелье. Кое-кого из допрашиваемых — она знала, о многих слышала. Её показания были полезны. Некоторые персонажи «ломались», услышав о своей подноготной, о подробностях событий, про которые мы знать не могли.
Кому-то покажется странным, но две недели допросов и пыток, оказали на неё благотворное влияние — она отдохнула, отоспалась. Трифу эти дела едва не довели до анорексии. Софочка — наоборот.
Ну, не её же на дыбу вывешивают!
Нормальный здоровый эгоизм светской дамы. Так им и надо, дурням долгогривым.
Казнь и мои игры с отрубленной головой Феди Ростовского — её потрясли. А новость о приходе во Всеволжск Изяслава с дружиной — нешуточно испугала.
— Он за мной идёт?! Андрей велел меня в Боголюбово привезть?!
— Не знаю.
— Ты ж меня ему не выдашь?! С Всеволжска выдачи нет — сам говорил! Тебе лжа заборонена!
— Что говорил — помню. Сослужишь службу — не выдам.
Удивительная женщина. Даже пребывая в немалом страхе, она мгновенно уловила, что мне от неё что-то нужно. И принялась торговаться:
— Ванечка, миленький, сослужу! Конечно! Что ни пожелаешь! А ты за то — три моих желания исполнишь. По рукам?
Изображаемая ею шаловливая улыбка намекала на область жизнедеятельности, из которой последуют её «хотелки». Но я-то «тётушку» уже знаю.
— Нет.
— Ну как «нет»?! Ну почему «нет»?! Мы с тобой, чай, не чужие люди. Ты ж меня тётушкой кличешь. Иль тебе жалко? Иль боишься, что не осилишь?