Строго между нами
Шрифт:
Хихиканье и смех над этой шуткой означали, что дети больше не волнуются перед выступлением. Эмилия, Шона и Беки уже сами жаждали поскорее присоединиться к другим детям, толпа которых на разные голоса визжала рядом. Лица многих детей были украшены блестками. Кое у кого были нарисованы роскошные усы. Ангельские крылья нещадно бились в толпе, постепенно разваливающейся на небольшие группы. Когда появилась мисс Малоуни, их учительница музыки, дети завопили и бросились к ней, хотя она и пыталась ускользнуть. Шум был ужасный. Дети не унимались, несмотря на присутствие трех учителей и нескольких родителей, участвующих в жизни класса.
— Сколько бы ни платили учителям, все будет мало, — тяжело вздохнув, сказал Эйван уже на крыльце
— Где ты будешь, мам? — спросила Эмилия, вновь охваченная приступом беспокойства. Они шли через клокочущую толпу. Волнуясь, что не найдет мать в зале, девочка прижалась к ее руке. — Я хочу во время представления тебя видеть.
— Конечно, увидишь, — сказала Стелла. Присев, она крепко обняла дочь, вдыхая свежий запах шампуня и восковых карандашей. — Я помашу тебе, когда ты появишься на сцене. Я постараюсь сесть поближе. Обещаю…
— Обещаешь? — спросила Эмилия.
— От всего сердца, — со всей серьезностью сказала Стелла.
— Дети, тише! — раздался над толпой громкий голос, и шум волшебным образом прекратился. Мисс Сандерс, директор школы, любила покомандовать, и когда она начинала говорить, все обычно замолкали и становились послушными.
Неожиданно началась суета. «Ангелы» по команде директрисы бросились в класс для генерального осмотра крыльев. «Пастухов» на всякий случай послали в туалетные комнаты. Родителям сказали, что все под контролем, и попросили занять места в зале.
В зале было почти так же шумно, как и в холле, заполненном родителями, галдящими младшими братьями и сестрами пришедших выступать детей. Они норовили вырваться из рук родителей и помутузиться с другими детьми. Хейзл и Стелла втиснулись в кресла в той части зала, что была ближе к сцене, и стали терпеливо ждать.
— Интересно, мать Гвинет Пэлтроу так же нервничает? — спросила Стелла, теребя в трясущихся пальцах ремень сумки.
— Наверное, нет. Не беспокойся, все будет хорошо, — сказала Хейзл. — Все превосходно знают слова. Я беспокоюсь лишь за то, чтобы Беки не начала бить других тамбурином по голове. Она очень своевольна.
— Все дети проходят через этот период развития, — вздохнула Стелла.
— Она проходит этот период развития с самого рождения и никак не пройдет, — вздохнула Хейзл. — Если сейчас ей семь, то только представь себе, какой она станет в четырнадцать! Тебе невероятно повезло с Эмилией. Она такой спокойный ребенок. Одно лишь ее присутствие рядом способно пристыдить Беки.
— Подвиньтесь, девушки! Дайте место, — раздалось рядом.
Это был Эйван, который пришел с улицы и потому дрожал от холода.
Стелла пододвинулась поближе к Хейзл и принялась оглядываться, надеясь, что это сможет хоть немного ее успокоить, отвлечь от тревожных мыслей.
Стелла обнаружила, что вовсе не была единственной, кто пришел без своей второй половинки. Однако она не могла не признать, что семейных пар все же было больше, чем она привыкла видеть на улицах. Из класса Эмилии здесь было всего лишь несколько одиноких родителей. Сколько же усилий было приложено, чтобы люди, которые только ругаются, да и то по телефону, теперь с ледяным молчанием сидели рядом друг с другом. И все благодаря их детям. Сама Стелла ничуть не скучала по Глену, однако, разглядывая эти ряды «благополучных» семейных пар, не могла не гадать, какое место сейчас занимает в сердце Эмилии ее отец.
— Все в порядке? — спросила Хейзл, сжимая руку Стеллы. — Я надеюсь, ты не занимаешься сейчас самобичеванием по поводу развода?
«Дорогая Хейзл, — тепло подумала Стелла. — Она все так тонко чувствует».
Но в ответ Стелла лишь тряхнула головой:
— Со мной все в порядке, честно.
Заиграли фанфары — в школе был свой CD-проигрыватель, — и представление началось. Началось оно с выступления самых маленьких детей, нервно вышедших гуськом за учительницей и исполнивших традиционную «Джингл беллс». Пели громко и невпопад. Учительница-аккомпаниаторша
— Да сядьте же! — прошипел кто-то сзади, но Стелла, не обращая на это внимания, продолжала махать рукой.
Окруженная ангелами, девочка стояла перед морем незнакомых лиц и не могла пошевелиться. Софиты были столь ярки, что со сцены едва ли можно было увидеть что-то отчетливо. Наконец Эмилия увидела мать, и все встало на свои места. Лицо девочки осветилось улыбкой. Готовая запеть, а начинала петь именно она, Эмилия в ожидании сигнала смотрела на сидевшую почти у самой сцены мисс Дэннис.
— Готовы, дети? — спросила та.
Пятый класс дружно кивнул, затем все ученики, как один, застыли в ожидании музыки. Первой шла та самая «Сайлент найт», которую так весело репетировала Эмилия. Прежде эту песню они под Рождество не пели.
Над заполненным родителями зрительным залом пронеслось тихое «ах!». Волнующиеся и одновременно гордые за своих детей родители сжали ладони.
Стелла смотрела на маленькую Эмилию, окончательно освоившуюся и уже поющую от всей души, и чувствовала, как к глазам подступают слезы. На сцене Эмилия напоминала образ ангела с полотна Боттичелли. Казалось, что в ее больших глазах отражается пламя свечей. Стелла знала, что в этом образе искренне все — Эмилия действительно была самым милым ребенком. И самым красивым.
— Хейзл, разве они не удивительны, — прошептала Стелла подруге.
— Ага, и собаки ведут себя на сцене примерно, — не изменяя себе, саркастически ответила Хейзл.
Не сводя взгляда с Эмилии, Стелла хохотнула. Сейчас она была очень счастлива оттого, что у нее есть преданный друг и их объединяет материнская любовь, которая так не похожа на любовь к мужчине.
Глава 3
Спустя четыре дня наступила другая годовщина. Прошло ровно полгода с тех пор, как Тара Миллер, сестра Стеллы, встретила своего будущего мужа и безнадежно влюбилась. Тара очень переживала по поводу церемонии награждения, на которой ей пришлось присутствовать, и то И дело исчезала в дамской комнате шикарного отеля «Мэнон», уже в десятый раз за этот вечер поправляя платье. Проблема состояла в том, что она надела платье без лямок и прозрачный бюстгальтер, зрительно увеличивающий грудь. Такое не сползало бы вниз, пожалуй, только если было бы намертво приклеено. Могла подвести и немного замысловатая прическа. Дамская комната Национального телерадиоцентра, где проходили все награждения, всегда была полна знаменитых телезвезд — не самое идеальное место для того, чтобы приводить себя в порядок. Однако у Тары не было особенного выбора места, где бы она могла опустить переднюю часть своего серебристого платья и поправить вначале одну, а затем и другую чашечку бюстгальтера. «Встроенный лифчик, вот придумали!» — бормотала она сама себе, изгибаясь в надежде на то, что все само удачно встанет в просвечивающие пластиковые чаши.