Строптивая герцогиня
Шрифт:
— Во всяком случае, пришел не ко мне. Вы присутствовали, когда я покинула библиотеку и пошла к себе. И когда вы пришли, я оставалась одна. Я предполагаю, что он проходил мимо и заметил дым.
Стидолф перешел к следующему пункту:
— А тот странный господин с усами, как у моржа…
— Аттила — венгр, — пояснила София. — К сожалению, он часто говорит не подумав. Что касается его предположения, будто бы Эйдриан в ту ночь остался в моем доме, оно объяснимо, даже если и неправильно.
— Он мог допустить такое только в том случае, если воспринимает
— Он мой друг из Парижа. Он и Жак приехали навестить меня.
— Вы хотите сказать, что импортируете своих любовников? Чего вы добиваетесь, София? Унизить меня перед всей страной?
— Послушайте, Джеральд, я больше не собираюсь отвечать на ваши бестактные вопросы.
— Моя будущая невеста становится центром публичного представления, которое будут мусолить в гостиных не одну неделю, она открыто компрометирует свое доброе имя неосторожной болтовней волосатого иностранца и после всего сделанного ею называет мое беспокойство бестактным?
— Я назвала бы ваше беспокойство эгоистичным. Вы не проявили никакого интереса к моему здоровью, не спросили, как я чувствую себя после перенесенного потрясения. Вас занимает только одно — как случившееся повлияет на вас. По правде сказать, ваше самонадеянное предположение, что мы поженимся, совершенно лишено оснований.
Все, что содержалось в Джеральде темного и жестокого, сейчас пробудилось. Он прекратил ходить из угла в угол и посмотрел на нее так, как смотрел Алистэр. Призрак мгновенно ожил, приобретя телесное воплощение. Он вытягивал из нее все силы. Она едва сдерживала дрожь. «Так вот что меня ждет, — выражапо ее лицо. — Еще одна печальная копия».
Стидолф между тем продолжал свой допрос:
— Харви Дуглас прибыл для участия в заседаниях. Он рассказал, что вы посетили Стейверли.
— Он, без сомнения, рассказал вам и то, почему я укрылась там.
— Еще один спектакль. Они преследуют вас, куда бы вы ни поехали! Не так ли? Я не ожидал, что вы когда-нибудь вернетесь в Стейверли, не говоря уже о вашем совсем недавнем приезде в Англию.
София не сомневалась, что он прекрасно понимал, как мучителен для нее такой разговор. Но он радовался, что мучает ее.
— Посещение Стейверли оказалось не так тяжело, как я ожидала.
— Не тяжело? Вы так бессердечны? Я-то думал, что поездка уда отрезвит вас, напомнив о вашей вине.
Она молча смотрела на него, пока ее сердце снова не наполнилось унынием и страхом, который она ощущала в беседке.
В отличие от Эйдриана он не успокаивал ее, а, напротив, жестоко бередил ее раны и заставлял страдать.
— Вы обвинили меня в самонадеянности, когда я предположил относительно нашей женитьбы, но Эвердон был всем для Алистэра. Зная, что титул переходит к Брэндону, он обрел покой. Вы разрушили его.
— Я не разрушала.
— Вы так хорошо умеете забывать? Вы убили его! Ваше упрямство и непослушание убили его. Можно назвать происшедшее несчастным случаем, если хотите, но вы стали причиной смерти
Доводы, которые он приводил, безжалостно обвиняя ее, всколыхнули ее собственные переживания, лишая сил.
— Известие, что вы стали его наследницей, добило его окончательно. Ваше поведение в Париже только подтвердило страхи вашего отца. Он знал, что в ваших неумелых руках статус Эвердона будет разрушен не в одном поколении, по этому он поручил вас мне. Не кому-то из графов или маркизов, а мне. Он не хотел, чтобы сила Эвердона растворилась, соединившись с каким-то другим титулом. Я охранял бы незапятнанность, стал бы его смотрителем, пока наш сын смог бы занять должное положение.
— Я не знаю, почему он так сделал. Выбор принадлежит ему, но не мне.
— Не ваш выбор? Как вы можете думать только о себе? Вы всегда отличались эгоизмом. Ваша шокирующая дружба с революционерами разрушила вашу репутацию. Ваше безрассудство стоило вашему брату жизни. Ваш отец искал путь исправить несчастья, а все, о чем вы могли думать, — станет ли он баловать вашу детскую чувствительность, предоставив вам выбор?
Безжалостные обвинения попадали в самое больное место, и она едва сдерживала слезы.
— Ваш долг перед ним и Брэндоном, София, — выполнить то, что он хотел. Один раз в своей легкомысленной, фривольной, непредсказуемой жизни вы должны исполнить его волю. Иначе не найти вам покоя, и призрак вашего покойного брата будет преследовать вас всю вашу жизнь, пока вы не искупите свою вину.
Она почувствовала беззащитность перед самой собой. Его слова придавили ее точно так, как всегда удавалось Алистэру. В них содержалось много правды, она даже больше не могла смотреть ему в глаза.
Он приподнял шляпу и направился к двери.
— И еще одна вещь… Я бы не очень рассчитывал на дружбу с Берчардом. Ходят слухи, что прошлой ночью он принимал у себя гостью. Селину. До того как она вышла замуж за вашего отца, он был ее поклонником. — Стидолф открыл дверь и с довольной улыбкой бросил последний козырь: — Как вы однажды заметили, если он вздумает поухаживать за какой-то женщиной, то сможет найти лучше, чем вы.
Когда он ушел, она молча сидела, уставившись в одну точку. Ей казалось, что кто-то долго и методично избивал ее. Последний удар — информация о Селине — окончательно выбил почву у нее из-под ног.
Может быть, Джеральд прав? Если она выйдет за него, она сможет проститься со всеми призраками и забыть свою вину. Когда власть Эвердона перейдет к ее мужу, возможно, и капитан Брут потеряет к ней всякий интерес, а письма и опасность исчезнут сами собой. Наконец настанет долгожданный покой.
София представила себя в роли жены Стидолфа. Конечно, они могли бы договориться. Она добьется разрешения вернуться в Париж. По сравнению с ним она в более выгодном положении, и он скорее всего согласится. Но будет ли он последователен в своем благородстве? Супруг наследницы титула Эвердона будет сильно унижен, если его жена окажется в Париже.