Строптивая герцогиня
Шрифт:
— Не верьте ему, он говорит чушь! — прокричал Стидолф.
— Я говорю правду, и герцогиня верит мне. Посмотрите ей в глаза, и увидите, что ее на самом деле нельзя обвести вокруг пальца. Вы недооценивали ее.
— Он лжет, чтобы настроить вас против меня. Он хочет добиться вас для себя, — продолжал отчаянно убеждать Стидолф.
— Вы правы. Для себя. Не ради титула или богатства, как вы…
Эйдриан подошел, взял письмо из рук ошеломленного Джеральда и прочитал его.
— Письмо многое объясняет. И все же, зная вашу выдержку, поражаюсь тому, что вы убили его. Алистэр
Обвинение ошарашило Софию.
Она в шоке повернулась к Джеральду:
— Вы убили Алистэра? Только потому, что он передумал и больше не хотел видеть вас своим зятем?
Стидолф не мог больше уклоняться, страшась даже шевельнуться или посмотреть на нее. Он наблюдал за Эйдрианом потухшим взглядом. Ничто не дрогнуло в его лице. Холодное и бездушное, оно напоминало глыбу, высеченную из камня.
— Ваше признание не обязательно, — заявил Эйдриан. — Но ей необходимо знать о Брэндоне. Она имеет право, так как все годы несла тяжелую ношу.
Услышав имя брата, София ухватилась за край стола. Происходило нечто такое, что она отказывалась понимать. Воздух в кабинете стал ледяным и неподвижным, как в склепе. И его смертельный холод передался ей.
Эйдриан с решимостью посмотрел в глаза Джеральду.
Джеральд не реагировал, но в глубине его глаз вспыхнул какой-то огонек.
— Что случилось с Брэндоном? — спросила она, с трудом выговаривая слова.
Эйдриан ждал. Джеральд наблюдал за ним так пристально, что она подумала: наверное, он не слышал ее вопроса.
— Ты не виновата в смерти своего брата, София, — сообщил Эйдриан. — И никакого несчастного случая не произошло.
Его вытащили на берег, когда Стидолф прибыл на лодке помочь. Он быстро все просчитал и воспользовался выпавшим шансом. Удар по голове. Рану, которую сочли результатом падения со скалы, нанес он.
Сообщение настолько сильно потрясло Софию, что она впала в полное оцепенение.
На смену потрясению пришел яростный гнев.
Сердце бешено заколотилось, и она подлетела к Джеральду с одним желанием — вцепиться ногтями в его ненавистное невозмутимое лицо, выцарапать ему глаза. Долгие годы она жила с чувством вины. Бедный любимый брат… Бедный Брэндон.
Гнев и жалость ослепили ее.
— Неужели все правда? Господи, но зачем? Стидолф смотрел мимо нее, туда, где стоял Эйдриан.
— Он хотел добиться расположения герцога, — пояснил Эйдриан. — Когда Брэндона не стало, он надеялся получить титул через вас, София.
— Вы могли пойти на такое? Могли из-за титула убить?
— Я заслужил титул.
— Заслужил! Потому что льстил Алистэру? Брэндон единственный, кто заслуживал титула. Вы убили его, а затем и моего отца, когда увидели, что ваш план терпит крах. Вы позволили отцу поверить, что во всем виновата я, и взвалили вину на меня. Вы даже и смерть Брэндона использовали против меня. Боже мой, Боже мой… — приговаривала она, обхватив голову руками. — Вы… вы… чудовище!
Стидолф снисходительно рассмеялся, и его каменное лицо неожиданно преобразилось.
— Специфика службы Берчарда в иностранных государствах выработала в нем привычку во всем видеть интригу. Он ошибается. У него нет доказательств, — высокомерно констатировал он.
— Доказательства есть! Касающиеся не смерти герцога, но Брэндона. Вы не единственный, кто видел, как он пытался спасти свою сестру. Есть человек, ставший свидетелем того, как вы на лодке подплыли к Софии и вытащили ее из воды и как вы ударили веслом по голове Брэндона. София говорила, управляющий вытащил ее на берег. Вы подкупили его деньгами и местом в парламенте. Волей-неволей он превратился в вашего сообщника. Харви Дуглас рассказал мне все. Джеральд пожал плечами:
— Он оговаривает меня.
Реакция Стидолфа поразила Софию.
Никакого переживания или хотя бы смущения, никакого чувства вины. Никакого страха. Он даже не растерялся.
София бросилась к нему.
Он не спеша поднялся, перехватил ее руку и оттолкнул от себя. Она упала в руки Эйдриана.
Он прижал ее к своей груди и взглянул на Джеральда:
— Слова Харви Дугласа будет достаточно. У него нет причины лгать, ему обойдется очень дорого его предательство. Дугласу поверят. Джеральд Стидолф станет не первым преступником, который надеется, что сможет обойти закон и избежать виселицы.
Джеральд обошел стол.
— Вы думаете, будет суд? Очень сомневаюсь. Кроме того, если я окажусь на скамье подсудимых и дела пойдут неважно, я расскажу все. Вы понимаете?
Эйдриан напрягся, готовясь к противостоянию. Двое мужчин смотрели друг другу в глаза. Казалось, воздух звенит от напряжения, а их взгляды наполнились молчаливой угрозой.
Эйдриан постарался расслабиться. Он отвел Софию в сторону:
— Вернись к гостям, София. Я должен переговорить со Стидолфом с глазу на глаз.
— Ну уж нет! Ведь речь идет о моем брате и моем отце. Я имею право слышать все.
— Послушай меня. Ты должна уйти. Оставь нас.
— Я не могу пропустить…
— Уйди, София!
Она не двинулась с места. Эйдриан оторвал взгляд от Джеральда и потянул Софию в другую комнату. Заставив ее выйти, он закрыл за ней дверь.
Ее трясло от негодования, она ухватилась за задвижку, намереваясь вернуться. Но та не двинулась с места. Он запер дверь.
Джеральд занял место за столом. Позиция была удобнее, чем та, которую занимал Эйдриан. С самодовольным видом хозяина Стидолф оглядывал комнату.
— Вы не хотели, чтобы она слышала наш разговор. Значит, вам все известно.
— Я подозревал…
— Что ж, вам не откажешь в сообразительности.
— Она мельком упоминала, что вы напоминаете ей Алистэра. И то, что он всегда покровительствовал вам. С годами сходство становится все заметнее и объясняет мотив совершенных вами преступлений.
Стидолф поднял руку над полированной поверхностью стола и вдруг действительно стал очень похож на Алистэра.
— Вам достаточно хорошо известна моя история, не так ли? Можно сказать, что мы оба находимся в одинаковых ситуациях. Разница лишь в том, что я чистокровный англичанин, а вы только наполовину. Двое мужчин, отцы которых не были мужьями их матерей.