Структура и динамика психического (сборник)
Шрифт:
616 Подобно тому как деятельность зрения, слуха и т. д. сама по себе создает отображения, которые, будучи отнесенными к эго, придают данной деятельности свойство осознанности, так и эго, как уже было указано выше, может пониматься как отображение совокупности всех деятельностей, которые могут быть осмыслены. Можно было бы предположить, что все душевные деятельности создают свои отображения и что в этом состоит их сущность, иначе их и нельзя было бы называть «душевными». И действительно, если представленные моему сознанию формы деятельности способны порождать образы, то непонятно, почему бессознательная душевная активность таким свойством обладать не должна. А поскольку человек, как нам кажется, представляет собой живое единство, то напрашивается вывод, что отображения всех его душевных проявлений составляют целостный образ человека, и та его часть, которая человеку известна, может рассматриваться как эго.
617 Я не смог бы привести существенного контрдовода против этого предположения; но оно будет оставаться бесполезным теоретизированием до тех пор, пока
618 В ходе дальнейшего изложения я еще вернусь к этой теме. Поэтому мы лучше оставим ее пока в стороне и вновь обратимся к первоначальному вопросу о душе и теле. Из того, что было сказано выше, явственно следует, что душа представляет собой совокупность отображений. Душа является в самом широком смысле последовательностью образов, причем они организованы не в форме случайной последовательности, а составляют наделенную смыслом и целесообразную структуру, наглядным отображением жизненной активности. И подобно тому как обеспечивающая жизнь материя тела нуждается в душе, чтобы быть жизнеспособной, душа также должна располагать живым телом, чтобы ее образы могли существовать.
619 Пожалуй, душа и тело – это пара противоположностей, и они как таковые являются выражением некоего существа, природу которого нельзя познать ни исходя из материальных проявлений, ни на основе внутреннего непосредственного восприятия. Известно, что древние воззрения объясняли возникновение человека соединением души и телом. Но, пожалуй, правильнее будет сказать, что непознаваемое живое существо (о природе которого просто-напросто нельзя сказать ничего другого, кроме того, что этим термином мы расплывчато обозначаем высшее проявление жизни) внешне представляется в виде материального тела, но при рассмотрении изнутри является последовательностью образов происходящих в теле жизненных процессов. Это две стороны одной медали, и нами овладевает сомнение, не является ли разделение на душу и тело в конечном счете всего лишь искусственным приемом разума, предпринятым с целью познания разделением одного и того же факта на две составляющие, которым мы необоснованно приписали самостоятельное бытие.
620 Науке так и не удалось найти разгадку жизни ни в органической материи, ни в таинственных последовательностях душевных образов, в результате чего мы по-прежнему находимся в поисках живого существа, бытие которого выходит за рамки непосредственного опыта. У того, кто решит познакомиться с глубинами физиологии, голова пойдет от этого кругом, а тот, кто хоть что-нибудь знает о душе, может прийти в отчаяние при мысли о том, удастся ли хоть когда-нибудь и что-нибудь, пусть даже и приблизительно, «познать» в этом отражении.
621 Из-за этого, возможно, можно с легкостью утратить всякую надежду выяснить что-либо существенное о той неясной, изменчивой вещи, которую называют духом. Лишь одно кажется мне очевидным: так же, как «живое существо» представляет собой высшее проявление жизни в теле, так и «дух» является высшим проявлением душевного существа, причем нередко понятие духа смешивается с понятием души. Как таковой «дух» принадлежит той же непознаваемой реальности, что и «живое существо». А сомнения в том, являются ли душа и тело в конце концов одним и тем же, также вызваны кажущимся противоречием между духом и живым существом. Пожалуй, они тоже являются одним и тем же.
622 Нужны ли вообще подобные высшие понятия? Не могли бы мы довольствоваться и без того уже достаточно таинственным противоречием между душевным и телесным? С естественнонаучной точки зрения мы должны были бы остановиться на этом. Однако существует удовлетворяющая научной этике точка зрения, которая не только позволяет нам, но и даже требует от нас идти дальше и тем самым переступить через кажущиеся непреодолимыми границы. Это психологическая точка зрения.
623 Собственно говоря, в предыдущих своих рассуждениях я встал на реалистическую позицию естественнонаучного мышления, не подвергая сомнению его основы. Однако для того, чтобы вкратце пояснить, что я понимаю под психологической точкой зрения, я должен показать, что возможны серьезные сомнения в том, что реалистическое воззрение является единственно верным. Возьмем, например, то, что обыкновенный разум понимает как нечто наиболее реальное, то есть материю. Относительно природы материи у нас есть лишь смутные теоретические догадки и образы, созданные нашей душой. Движения волн или солнечное излучение, которое воспринимается моим глазом, переводится моим восприятием в ощущение света, То, что придает миру краски и тона, – это моя богатая образами душа, а что касается той наиболее реальной, рациональной гарантии – опыта, то даже самая простая его форма представляет собой чрезвычайно сложно организованную структуру душевных образов. Следовательно, не существует никакого, так сказать, непосредственного опыта, а есть только само психическое. Им все опосредовано, трансформировано, отфильтровано, аллегоризировано, искажено и даже фальсифицировано. Мы настолько окутаны
624 Все, что мы знаем о мире, все, чем мы непосредственно располагаем, – это содержания сознания, происходящие из далеких, неизведанных источников. Я не хочу оспаривать ни относительную правомерность реалистического воззрения, esse in re [91] , ни столь же относительную правомерность идеалистической позиции, esse in intellectu solo [92] , но я хотел бы объединить эти крайние противоположности через esse in anima [93] , то есть посредством психологической точки зрения. Мы непосредственно живем исключительно в мире образов.
91
Сущее в вещи (лат.).
92
Сущее в одном только разуме (лат.).
93
Сущее в душе (лат.).
625 Если мы всерьез примем данную точку зрения, то это повлечет за собой своеобразные последствия, потому что тогда действительность душевных фактов нельзя будет подвергнуть ни эпистемологической критике, ни научной проверке. Единственным вопрос, который можно будет поставить: существует сознательное содержание или нет? Если да, то оно достоверно само по себе. Естественная наука может быть привлечена лишь в том случае, если содержание утверждает о чем-то, представленном во внешнем мире; в свою очередь, критика знания нужна лишь тогда, когда непознаваемое возводится в ранг познаваемого. Воспользуемся примером, понятным каждому: естественная наука нигде не обнаружила Бога, эпистемологическая критика доказывает невозможность познания Бога, душа же выступает с утверждением о существовании Бога. Бог представляет собой душевный факт, непосредственно доступный опыту. Если бы это было не так, то о Боге вообще не возникало бы и речи. Этот факт действителен сам по себе, он не нуждается в каких-либо не-психологических доказательствах и не доступен ни для какой не-психологической критики. Возможно, это самый непосредственный и именно поэтому самый реальный опыт, которым нельзя пренебрегать и который нельзя оспаривать. Только люди с плохо развитым чувством действительности или находящиеся под властью предрассудков могут быть глухи к этой истине. До тех пор пока опыт Бога не начинает претендовать на всеобщую истинность или на Его абсолютное бытие, никакая критика невозможна, ибо иррациональный факт, например, существования слонов критиковаться не может. Все же опыт Бога является относительно общим, поэтому едва ли не каждому в общих чертах известно, что понимается под выражением «опыт Бога». Он должен быть признан научной психологией как довольно распространенный факт. Мы не можем игнорировать также и все то, что принято называть суевериями. Если кто-то утверждает, что видел духов или что он заколдован, и для него это не просто пустые слова, то речь снова идет о факте, который является настолько общим, что каждый знает, что подразумевается под «духом» или под «заколдованностью». Поэтому мы можем быть уверены, что и в данном случае мы имеем дело с определенным психическим комплексом, который в этом смысле столь же «реален», как и видимый мною свет. Хотя я не знаю, каким образом можно доказать существование в эмпирической реальности духа умершего человека, и не могу себе представить, с помощью каких логических средств я мог бы неоспоримо доказать, что жизнь продолжается и после смерти, но, несмотря на это, я должен считаться с тем фактом, что душа во все времена и во всех регионах утверждает, что духи существуют, точно так же я должен учитывать, что многие люди этот субъективный опыт полностью отрицают.
626 После этого довольно общего пояснения я хотел бы теперь вернуться к понятию духа, которое нам никак не удавалось осмыслить с позиции наших прежних реалистических воззрений. Слово «дух» (равно как и слово «Бог») обозначает объект душевного опыта, существование которого во внешнем мире не может быть доказано вовне и который не может быть познан рационально. Здесь немецкое слово Geist мы употребляем в его самом высоком значении. Если нам уже удалось освободиться от предрассудка, что необходимо сводить понятие либо к объектам внешнего опыта, либо к априорным категориям разума, то теперь мы можем сосредоточить наше внимание и интерес на том особом и еще не изведанном существе, которое обозначается словом «дух». В таком случае всегда полезно рассмотреть вероятную этимологию наименования, потому что зачастую именно история слова проливает неожиданный свет на сущность обозначаемого им предмета.