Струны
Шрифт:
Пустые, погруженные в оранжевый ночной полумрак проезды производили жутковатое впечатление. Элии очень хотелось зевнуть, каждое ее веко весило не меньше тонны. Тележка остановилась перед закрытой дверью; началась автоматическая проверка допуска, и Девлин прервал свою лекцию.
— Предварительный контакт с Рейном был установлен еще в феврале, — продолжил он через пару минут. — У нас всегда есть в запасе до сотни таких миров — обнаруженных, но не обследованных. Неделю, или там чуть больше, назад был сделан первый настоящий заход. Данные выглядели довольно интересно, и тогда мы забросили робби. Посмотрим, что он нам сегодня расскажет.
Тележки остановились снова, на этот раз — перед тяжелой бронированной дверью. Вся территория Кейнсвилла была запретной зоной, однако, по всей видимости, некоторые ее части были запретнее других — парни, оставившие покер, чтобы проверить тележки и пассажиров, несомненно являлись охранниками. За второй проверкой последовали третья и четвертая.
Затем Элию засунули в скафандр. Если не считать неприятного химического запаха, да склонности насвистывать при каждом резком движении, этот прозрачный пластиковый мешок, приблизительно повторяющий контуры человеческого тела, оказался довольно терпимым. Воздух в него поступал свежий, прохладный, толстая пленка не только приглушала голоса окружающих, но и служила надежной защитой от неуемных рук Гранта Девлика. Вместе с Девлином и Джетро — упакованными в такие же мешки — Элия направилась дальше. Сейчас она отдала бы все сокровища мира — любого мира — за неделю беспробудного сна.
Они миновали два шлюза с круглыми, метровой толщины люками, напоминающими двери банковских тейфов, прошли через стерилизующий душ и попали наконец в центр управления — мрачное помещение, залитое тусклым красноватым светом и наполненное гудением голосов. Проводив Элию к диванчику, Девлин ушел по каким-то своим делам — и слава Богу.
Джетро устроился на том же диванчике; мрачный и непроницаемый, он то ли скрывал свое возбуждение, то ли попросту куксился на принцессу, не проявлявшую никакого интереса к его особе. А какая, собственно, разница, на что он там куксится? Посидев немного, Джетро предложил сбегать за кофе. Элия отказалась — даже не спросив, каким бы это манером могла она сейчас пить кофе.
За расставленными в середине помещения коммуникаторами сидело с полдюжины людей, все в такой же, как и у Элии, целлофановой обертке. Некоторые из них говорили в микрофоны, другие прислушивались к голосам, доносящимся из динамиков. За двумя прозрачными стенами виднелись два более просторных и более оживленных зала; темные фигуры, бесшумно двигающиеся в красноватом полумраке, напоминали троглодитов, собравшихся у костра. Еще одна стена была почти целиком занята огромным круглым окном. Вот там и находится купол де Сото, подумала Элия, вглядываясь в чернильную тьму. А это стекло — или из чего уж там сделали люк? — обязано выдержать все, что угодно, вплоть до вторжения звездного вещества.
Хотя каждый из голосов, заполнявших центр управления, звучал спокойно и уверенно, взятые вместе они создавали неприятное ощущение суматохи, беспорядка. Чаще прочих доносился гнусавый говорок Системы, голос Абеля Бейкера Элия узнала с трудом — резкий и повелительный, он полностью утратил недавние шутовские интонации.
— Четыре-семь.., четыре-шесть.., четыре-пять… Прометей, приготовиться. Три-пять.., три-шесть… Беринг заканчивает, Прометей подключается.., калибровка, на семерке, это что, тень? Подтверждают тень на семерке.., появилась тень.., отметка два-девять.
Что все это значит? Неужели кто-нибудь может в этом разобраться?
— Прометей, обратный отсчет.., три.., два.., один. Звездная инфузия.
Где-то в темноте стрекотали и пощелкивали какие-то механизмы. Элия зевнула так широко, что чуть не вывихнула челюсть. Рейн ее абсолютно не интересовал. Вот Тибр — Тибр совсем другое дело. Тибр хороший, теплый. И прямо сейчас, вот в этот момент, некоему молодому человеку хорошо и тепло. Элия задумалась, где бы это могли его поселить, и тут же потеряла мысль. От усталости голова ее была как ватная.
Джетро сидел слева от Элии, вынырнувший откуда-то Девлин сел справа, чересчур близко.
— Через минуту, максимум через две. Сейчас мы заряжаем Прометей — чтобы хватило энергии на нагрев всех утренних ванн и душей Сампа. А потом — Рейн, если мы его найдем. Абель спорит на что угодно, что на этот раз контакт будет установлен с ночной стороной. Знать такие вещи нельзя никак, но почему-то этот мальчонка почти всегда оказывается прав.
— Возможно, у него тоже есть интуиция, доктор Девлин.
Девлин сверкнул зубами, желая, видимо, показать, что ничуть не обиделся.
— Грант! Называйте меня просто Грант! Нет, я не верю. Вы в этом смысле уникальны — и во всех прочих тоже. Уникальная женщина.
Он буквально пожирал Элию одним из своих фирменных страстных взглядов. Правда, скудное освещение заметно снижало эффект.
— Младенческий юморок Бейкера достанет кого угодно, но оператор он вполне приличный.
Голоса свивались и сплетались в сложную полифонию.
— Стоит, пожалуй, рассказать немного о физике этих процессов.
Девлин пододвинулся еще ближе, его левая рука легла на спинку диванчика.
Элия неопределенно хмыкнула.
— Ее Высочество изучала теорию суперструн в Анкаре, у Гутельмана, — злорадно объявил Джетро.
— Ни хрена себе! — разинул рот Девлин. К сожалению, думала Элия, ее высочество не помнит уже ни одного интеграла, ни одного фрактального тензора. Четырехмерное пространство — время является подпространством десятимерного суперпространства — этот факт давно известен каждому школьнику, — однако обмен одного из шести ненаблюдаемых обычно измерений с одним из трех пространственных, производимый трансмензором Чу-Ласки, описывался только математически, представить его себе невозможно.
Получающаяся в результате струна имеет одновременно бесконечную — и нулевую длину. Непонятно, недоступно для понимания — однако Элия помнила любимую присказку Гутельмана: “Я вот, например, не понимаю, как работает швейная машинка — а она все равно работает”. В ясную ночь телескоп может найти на небе миллионы звезд. Равно так же струна трансмензора может ощупать суперпространство, может найти звезды, чье положение относительно Земли невыразимо в действительных числах. Реально существующая струна остается такой же непонятной, как и описывающие ее уравнения; как говорит Гутельман, трансмензор помогает найти планеты, а не ответы. Шутка в стиле Абеля Бейкера.