Студент
Шрифт:
Вот такое полуприцепное чудо и подкатило к складу, тормознуло, шипя пневматикой, гремя металлическими сочленениями. Взревело и стало с рычанием заползать задним ходом в склад.
Раиса Павловна, увидев данную картину, впала в легкую фрустрацию:
— Савельич! Савельич! Куда мы все это девать-то будем?!
— Ну куда, куда! Растолкаем как-нибудь, первый раз, что ли?
Из дальнейшего диалога я узнал, что проректора по административно-хозяйственной части сильно напугал кто-то из ученых: дескать, нет химикалий для неких важнейших исследований
— Заставь дурака Богу молиться, он и лоб расшибет… — проворчала Раиса Павловна.
— Лучше густо, чем пусто, — мудро резюмировал Козлов. — Ну, герои, взялись дружно!..
Когда мы расправились с содержимым «Колхиды», до конца рабочего дня оставалось чуть меньше часа.
— Слушай, — зашептал мне на ухо Витек, — попроси у Савельича, чтобы отпустил пораньше! Работали-то как?! Как звери!
Я хотел было уже съязвить: мол, кто работал, а кто сачковал… но не стал. Трепаться попусту сил не было. Буркнул:
— А ты сам чего не спросишь?
— Тебя он послушает. Меня — нет.
— Хороший аргумент…
Тем не менее Витькина идея показалась мне здравой.
— Николай Савельевич! Мы ведь норму перекрыли раза в два, наверное.
— Это ты к чему, Родионов?
— К досрочному окончанию трудовой недели. При таких темпах мы, можно сказать, переработали. Есть мнение — отпустить!
— Ну, ну! Мнение у него. Мнение здесь только у меня, а ваше дело — таскать то, что скажут.
— Так я про ваше мнение и говорю.
За эти несколько дней, полагаю, я Савельича более или менее изучил. Не самый сложный, прямо скажем, экземпляр. И неплохой мужик, конечно. Без гнили.
Он глянул на часы. На лице выразилось некое борение с собой. Интуиция подсказала, что сейчас больше всего нашему начальнику хочется заскочить в гастроном, взять бутылочку… и остаться наедине с собой, со своей памятью… черт его знает, куда она может привести, но тут важно начать, а дальше само собой пойдет и побежит. Ну и, понятно, вовремя остановиться. Не дойти до греха.
Все это я без большого труда прочитал на лице завсклада. Несколько секунд он размышлял. И наконец, произнес:
— Ладно. Согласен. Поработали хорошо. Свободны до понедельника… Смотрите, не опаздывать!
Парни воспрянули, особенно Витька.
— Ну, братцы, свобода!.. — понесло его, когда, переодевшись, мы направились в общагу. — Вы по домам поедете?
Этот вопрос напомнил мне, что в моей жизни имеется еще неизвестный целый пласт: мой «родной» городок, дом, родители… И с этим надо как-то жить. Выстраивать отношения… Ладно! Будем думать, а пока другие задачи есть.
— А ты? — отфутболил я вопрос.
— Конечно! — немедля откликнулся Витек. — Прямо сейчас и рвану. Вечером в воскресенье приеду… Поехали за компанию? Нам же по пути почти!
— Нет, Витя. Не могу. Здесь дела есть.
Сказав так, я приготовился
— Ладно, смотри, — сказал он. — А я помчался!
И придя, в общагу, наспех собрался и убыл. Даже не умылся после работы, вроде бы даже руки не помыл. Так и покатил домой неумытый. Я не стал острить на эту тему — его жизнь, как хочет. Сам же, естественно, пошел в душ, с огромным удовольствием балдел под горячими сильными струями, восхваляя мысленно эту сторону советской власти: при каких-то несомненных минусах она предоставляла гражданам просто гигантские массивы бесплатных или почти бесплатных ресурсов. Вот стой под душем сколько хочешь, лей Ниагару воды — никто тебе слова не скажет.
Однако, экологическая сознательность не позволила мне злоупотреблять. Начисто вымывшись, растеревшись махровым полотенцем, я отправился к себе, с некоторой иронией думая о том, как послушно стелются события под то, чтобы мне оказаться наедине с Любой. Я один, комната в полном моем распоряжении, а Люба сказала: только свистни, и я тут как тут… Взрослые люди, без пустой романтики, без взаимных претензий. Ну, не дословно, но суть именно такова. Свистнуть мне пара пустяков. И что?..
Да вот то самое.
С одной стороны — здоровый мужской организм. Было бы ханжеством говорить, что я гордо сказал себе: нет! Буду хранить верность Лене, буду скрипеть зубами, узлом завяжу, а не поддамся искушению. Нет. Поддаться хотелось. И даже очень. Но…
Но все же я чувствовал душевные обязательства перед Леной. Больше того — я начинал испытывать к ней самые настоящие чувства. Как будто встретил, наконец, женщину своей судьбы, ту свою половинку, которую не смог обрести в прежней жизни. Как будто попал сюда именно для того, чтобы ко мне пришло то, чего я оказался лишен там…
В таких лирических раздумьях я лежал на кровати. В раскрытое окно задувал легкий вечерний ветерок, предвещая ночную прохладу. В августовских ночах уже ощутимо веяла осень, хотя днем было еще по-летнему жарко…
В дверь постучали.
— Входите! — крикнул я.
Это был Саша.
— Отдыхаешь? — сказал он, присаживаясь на Витькину кровать. — Хорошо! Правильно. Даже вздремнуть постарайся. Нам к полдвенадцатому на станции надо быть.
— Понял, — я зевнул. — Кстати, а почему так поздно?
— Состав так прибывает по расписанию. Это не в нашей власти, — Саша улыбнулся. — К одиннадцати будь готов, пешком прогуляемся, тут недалеко. Как раз вовремя будем. Естественно, одевайся сразу по-рабочему. Спецодежда не предусмотрена. Только рукавицы.
— Так точно!
— Ну, отдыхай! — Саша вышел.
Я подумал, что забыл выяснить у него состав бригады… хотя это не так уж важно. Все выяснится.
И я закрыл глаза и вправду отправился в приятный полусон. А затем уснул по-настоящему. Без сновидений, зато со светлым чудесным фоном, хотя мир вокруг меня в эти часы погружался в сумерки. Но у меня был свой мир.