Стукин и Хрустальников. Банковая эпопея
Шрифт:
– Ну, довольно, довольно… Вы этого не посмеете сделать, – перебил Стукина управляющий.
– Да отчего же не посметь-то, Иван Алексеевич?
– Оттого, что вы не дурак… Оттого… оттого… Оттого, что вы понимаете, что служащий не должен ссориться с управляющим.
Стукин захихикал.
– Да я, Иван Алексеевич, и не хочу ссориться, да вы-то вот…
– Что я? Что я вам такое сделал?
– Да как же-с… жениху – и вдруг про невесту прямо в глаза такие слова: двусмысленного поведения!
–
– И наконец, помимо того, что Матильда Николаевна – моя невеста, она дама нашего директора и даже вашего начальника.
– Будет вам, говорят вам… Бросьте…
– Я брошу, а только уж и вы меня… Так как же, Иван Алексеевич, насчет годового оклада?
– Да ведь вы несообразно просите. Уж ежели бы полугодовой…
Стукин вздохнул.
– Ну давайте уж хоть полугодовой, – махнул он рукой. – Ведь и годовой-то – всего только семьсот двадцать рублей… Ну, я согласен на полугодовой. Потрудитесь написать господину кассиру записку.
Управляющий нахмурил лоб и брови, сел к столу и написал.
– Смотрите только, насчет моих слов о Матильде Николаевне Лавру Петровичу ни слова… – погрозил он и подал Стукину записку.
– Будьте покойны, Иван Алексеевич. Это я только пошутил. Благодарю вас, Иван Алексеевич…
Стукин поклонился и вышел из кабинета. Управляющий посмотрел ему вслед, покачал головой и проговорил:
– Или он дурак набитый, или самая тонкая бестия… Ох уж эти мне директорские крестники! Беда с ними.
Глава X
Опять у невесты
Стукин звонился у дверей квартиры Матильды Николаевны. Как и всегда, за дверями залаяли собачонки. Горничная отворила дверь и смешалась.
– Матильды Николаевны дома нет, – проговорила она.
– Дома нет? Как же, душечка, мне швейцар сейчас сказал, что она дома, – недоумевал Стукин. – Вы, верно, меня не узнали? Я Стукин, жених Матильды Николаевны. Для других, может быть, ее и дома нет, а для меня она дома. Не узнали меня?
– Нет, узнала-с… А только дома нет… Ни для кого дома нет.
– Странно… А как же я вот слышу голос самой Матильды Николаевны?
Из комнаты действительно доносился голос хозяйки.
– Слышите… Вот их голос… – сказал Стукин.
– Это не их голос-с.
– Как не их? Их. Может быть, душечка, у них гость сидит, так Матильда Николаевна ничего… Они и при гостях меня принимают. Я не Лавр Петрович Хрустальников. Им меня стесняться нечего. Подите и доложите, что, мол, «господин Стукин пришли, желают вас видеть».
– Никакого у нас гостя нет.
– А чья же это шуба-то? Вот шуба на вешалке висит, – указал Стукин.
Горничная не знала, что делать. Двери в гостиную были притворены. За ними слышались шаги.
– Матильда Николаевна! Это вы? Можно мне к вам? – крикнул из прихожей
Дверь приотворилась несколько. Показалась голова Матильды Николаевны.
– Ах, это вы? – послышался ее голос. – Ля думала… Послушайте… Ведь вам говорят же, что меня дома нет.
– Я, Матильда Николаевна, только на минуточку. Меня Лавр Петрович послали передать вам поклон.
– Да разве Лавр Петрович не на охоте? Ведь он на охоту уехал.
– Нет, не уехали-с. У них поясница разболелась. Можно мне к вам?
– Пожалуй, войдите, если вы ненадолго.
– Я ненадолго… Я вам не помешаю.
Стукин сбросил с себя шубенку на стул и вошел в гостиную. Матильда Николаевна встретила его, надувши губы.
– Я ведь просила вас приходить только после шести часов, – сказала она, – а теперь еще и пяти нет. Теперь мне некогда. Я занята.
– Знаю, что у вас гость, но я на минуточку.
– Гость? А вы почем знаете, что у меня гость?
– А шуба-то в прихожей. Здравствуйте… Позвольте ручку поцеловать.
Матильда Николаевна скорчила недовольную гримасу, однако отвечала:
– Здравствуйте, – и протянула руку.
– Лавр Петрович вам кланяются и приказали вам сказать, чтобы вы сегодня вечером никуда не уезжали, – продолжал Стукин. – Они приедут к вам посидеть вечерок.
Гримаса сделалась еще больше. Матильда Николаевна терла себе лоб и задумалась.
– Он приедет… А я хотела в оперу. Ложу взяла… – проговорила она.
– Не знаю уж. А только сказали.
– Посидите здесь, мосье Стукин, а я сейчас…
Она вышла из гостиной в другую комнату. Там послышался мужской голос. Через минуту Матильда Николаевна вышла оттуда в сопровождении молодого гладко бритого человека, очень элегантно одетого. Тот легким кивком ответил на поклон Стукина и, обращаясь к хозяйке, сказал:
– Ну-с, прощайте…
– Даша! Заприте за Михайлом Гавриловичем! – крикнула Матильда Николаевна горничной.
– Актер Бабковский, кажется? – спросил про молодого человека Стукин, когда тот скрылся в прихожей.
– Да, он… А вы почему его знаете?
– Кто же их не знает-с? Видел. Их все знают. Сердцеед известный.
– Ну?.. А я не замечаю. Я знаю только, что он добрый малый и что с ним приятно проводить время. Он мне стихи читает, поет куплеты… Веселый… Только вы, пожалуйста, не болтайте Лавру Петровичу, что вы у меня его видели.
– Зачем же болтать-с? Я все это понимаю и чувствую, – отвечал Стукин.
– Я не боюсь Лавра Петровича, но, знаете, ведь из мухи слона можно сделать. А Лавр Петрович так ревнив… Могу вас заверить, что тут ничего нет такого… Решительно ничего. Бабковский ходит меня учить стихи читать. Вы знаете, ведь я готовлюсь в актрисы… Вот он меня и приготовляет.