Ступени Нострадамуса
Шрифт:
— А если гибель всей Земли?
— Богам раз такое угодно, то царь Земли погибнет с ней.
— Не ждал такого я ответа! Ты смел и мудр не по летам, а голову готов склонить как под секирой палача. Но почему, скажи, услышав имя того, кто мудрость дал тебе, ты разразился бурей гнева?
Александр вспыхнул весь, глаза его сверкнули, рука коснулась короткого меча.
— Конечно, я вспыльчив не в меру. Досадная слабость моя. Причину того раздраженья тебе, полубогу, понять.
Царь позвал юношу, состоящего при нем:
— Пойди откопай ту шкатулку, что привез Эллады гонец. Попал он под коней копыта…
— …погиб велением твоим? — наивно добавил юноша.
Александр побледнел от ярости:
— Я не просил предположенья возможной участи твоей…
Испуганный юноша выбежал из шатра.
Наза Вец вспомнил промчавшийся через лагерь табун лошадей.
— Ты этим пригрозил и мне, — не побоялся он напомнить Александру.
— Не просто то была угроза. Спасен полетом колесницы и предупреждением твоим.
— Гонец тогда погиб случайно? — с надеждой, словно не слышал слов юноши, спросил старец.
— Все в жизни — лишь случай, — загадочно произнес философ — царь.
Наза Вец насторожился. Гиена, как ему показалось, зло смотрела на него. Он подумал, что ждут его «клыки или коней копыта…»?
Юноша вернулся, неся в руках бронзовую шкатулку с крышкой, украшенной перламутровой резьбой, изображавшей Геракла в первом его подвиге, побеждающего Немийского льва.
Царь взял из рук юноши шкатулку:
— Прочь выйди. Смотри, чтоб к шатру никто подойти не посмел бы!
Юноша исчез.
Царь протянул шкатулку Наза Вецу:
Открой, посмотри злой «подарок».
— Что это? — спросил Наза Вец, открывая тяжелую крышку. — Какое — то копыто?
— Тупого упрямца осла. Шкатулку прислал сам Аристотель воспитаннику своему. Придумал старик оскорбленье: чтоб мне из копыта пить яд.
— Он мудрость передал тебе. Что значит это подношенье?
— Прочтешь под копытом в шкатулке.
Наза Вец вынул из шкатулки копыто и осторожно положил его на пол. Гиена тотчас подошла, понюхала его и неожиданно завыла. Вой ее продирал по коже.
— Что с ней? — удивился Наза Вец. — Почуяла, должно быть?
— Цикута, видно, не по вкусу, — усмехнулся Александр.
Наза Вец развернул лежащее в шкатулке послание. Александр вырвал его из рук старца:
— Прочесть хочу сам я сам пергамент, как «благодарный ученик».
Он стал читать, подчеркивая особо неприятные ему места:
Царств многих покоритель, мой ученик, царь Александр! Дар — наставление прими, мое, философа, проклятье! Воины правы, когда детей и дом свой защищают. А пепел городов — то гнусный след войны неправой. Храм сжечь, дворец разрушить — военная какая слава? Честь полководца позабыв, своим дозволил воинам Грабить, жечь и убивать, за доблесть выдавая похоть. Кровь проливать разбоем… Преступный вождь — не воин! Так приговор звучит тебе, что вынес Аристотель. Суд над собою соверши. Пей свой позор в копыте.Наза Вец видел, в какую ярость приходил по мере чтения Александр:
— Он выжил, старик, из ума! «Все вечно в мире, неизменно» — так мыслить учил он меня! Нашел я мир горький, другой, какого не знал Аристотель. А в войнах что смыслит философ? Людей как направить на смерть? Не взять крепостей никаких, когда не маячит награда. Лишь чтобы потом порезвиться, рискуют в бою головой. В поход не возьмешь всех трофеев. В кострах превратится все в дым. Обласканным женщинам надо в храм жертвы Богам приносить за эллинов свежую кровь, что даст им в потомстве героев, поэтов, ваятелей, зодчих. До нас чтоб подняться смогли. Что скажешь теперь?
Наза Вец чувствовал на себе вопрошающий взгляд царя и ответил спокойно, твердо:
— Скажу, что прав твой воспитатель, хоть не привил добра без призрака пустой мечты. Царство Света — лишь мираж. И пусть суров твой Аристотель, прислав тебе копыто с ядом, но все же я скажу — он прав. Ты заслужил посланье это.
— Глупец, маразматик ты старый! — взорвался царь. — Как смел ты мне так говорить? Заслужена пытка и смерть? Но царскую милость цени: пей яд из копыта, чтоб Андре не рвать тебя на куски.
— Не думай ты, македонянин, что сможешь так меня забыть. Все преступления твои себя напомнят.
— Навеки замолкнешь ты скоро, — в бешенстве закричал Александр.
Он приказал гиене:
— Андра, возьми его, грызи!
Гиена одним прыжком оказалась на груди Наза Веца. Он был так высок, что до горла его она не достала. Наза Вец одной рукой прижал к себе гиену, а другой бросил копыто на пол. Вязкая жидкость растеклась по земле, источая тонкий аромат.
Александр выхватил меч:
— Разделаюсь я сам с тобою!
Но Наза Вец с прижатой к его груди гиеной стал на глазах пораженного завоевателя растворяться в воздухе (переходя в другое измерение).
Александр, конечно, такого и предположить не мог. Для него старец и гиена просто исчезли. Царь воскликнул:
— То светлый наш Бог Аполлон! В обличий старца явился. Оракулов, пифий защитник, пришел прорицатель ко мне и предвещал мне… комара…
На крик юноша — воин вбежал в шатер царя. Тот встретил его сурово: