Ступени Нострадамуса
Шрифт:
— Поете, рейхсмаршал, как Лореллея в рейнских скалах, заманивающая на погибель рыбаков.
— Какая погибель! Какая погибель, мой фюрер! Победа, только победа! Близкая и неотвратимая! Что же касается Лореллеи, то это я беру на себя. Она разделит с вами отдых.
— Кто разделит?
— Как кто, мой фюрер? Конечно, та, кем восхищается, после вас, разумеется, весь немецкий народ, любуясь ею на киноэкранах.
— Ева? Да, мне нужен будет уход. Идите, рейхсмаршал. Я еще не оправился.
— Разумеется, мой фюрер, но ваш «мерседес» (Гитлер не признавал других марок автомашин) уже ждет нас с вами.
— Вы никогда не знали ни ранений, ни контузий, рейхсмаршал, — за что только я награждаю вас, — ворчал Гитлер.
— За службу вам, мой фюрер, за преданность. И за организацию концлагерей по советскому образцу. И за евреев, от которых мы там очищаемся.
— Не отнимайте у Гиммлера его заслуг, рейхсмаршал. Ведь он не хвастается вашими штурмовиками.
— Уничтожение кровососущих насекомых — общее дело, мой фюрер! От них избавляются дезинфекцией целых кварталов. Особенно гетто!.. — многозначительно закончил Геринг.
— Пусть перенесут меня в «мерседес». Поедем, — решил Гитлер.
Старинный перестроенный замок с прежними крепостными башнями и стенами, за которыми виднелись острые готические крыши внутренних строений, был надежно скрыт в горах. Его плотно зажали отвесные скалы. Они когда — то служили великолепной защитой от воздушного нападения, древним строителям, конечно, неизвестной. Но в теперешнее время это имело немалое значение. Вокруг горные склоны заросли дремучим лесом. В народе это место прозвали «Волчьим логовом». И в сложившихся условиях не найти было лучшего места для отдыха контуженого фюрера.
Через два дня по прибытии в замок Гитлер уже мог самостоятельно выйти на крыльцо, когда ему доложили, что из Берлина прибыл рейхсканцлер.
Сверкающий, словно отлакированный, «мерседес» подкатил к крыльцу, на котором стоял Гитлер.
Из дверцы машины вышел Гиммлер и помог выпорхнуть из него Еве Браун.
Ева Браун, первая кинозвезда Германии, выпрыгнула из «мерседеса» и протянула стоящему на крыльце Гитлеру обе руки.
— Ах, мой фюрер! Я так счастлива видеть вас после этого ужасного взрыва. Я все время молилась и благодарила Бога за ваше спасение. Слава Ему, негодяи получили по заслугам. Рейхсканцлер был настолько любезен, что показал мне в пути их фотографии после возмездия. Фотограф настоящий художник! Вы только полюбуйтесь!
Гиммлер после возгласа «Хайль Гитлер!» протянул фюреру пачку фотографий:
— Как было вами приказано, мой фюрер!
Гитлер тут же на крыльце стал вынимать снимки один за другим, с видимым удовольствием рассматривая их.
— Ах, этот! И этот здесь! Все прусские аристократы! Вот откуда идет вонь! Рейхсканцлер! Немедленно передать это Геббельсу для тиражирования и распространения в армии. Солдаты должны видеть своих внутренних врагов!
— Хайль Гитлер! — рапортовал Гиммлер.
— Я побегу переоденусь, — сказала Ева Браун, — и приглашу вас к обеду. — И она скрылась за высокой дверью, похожей на вход в Кельнский собор.
— Обед подождет, рейхсканцлер. Вам стоит попоститься. И исповедоваться вам тоже не мешало. Как это вы и вся ваша секретная служба могла прозевать готовящийся заговор? Куда вы после этого годитесь? Главный страж рейха! Вы хуже паршивого сторожевого пса, Гиммлер! Допустить покушение на меня! И не нести за это ответственности?
— Я готов принять ее, мой фюрер! — стоял навытяжку перед разгневанным фюрером Гиммлер.
— Мало принять ответственность! Надо предвидеть!
— Но я не пророк, мой фюрер.
— Если вы сами не способны к этому, так постарайтесь найти людей, умеющих заглядывать в будущее. Вот Ева Браун перед каждой новой ролью общается с гадалками и знает, что ее ждет. Учитесь хотя бы у нее.
— Но в нашей службе, мой фюрер, не предусмотрено ни гадалок, ни колдунов, мы действуем на основе ваших идей всегда наверняка.
— Что пропущено, надо исправлять! — заорал Гитлер. — Притом немедленно! Вы никогда с пути не возвращались? Не садились на уроненную роль? Примет народных не постигли? Народ тысячелетиями мудрость обретал и знает, как грядущее разгадывать. А мне это важно сейчас же, не полагаясь на вашу дерьмовую охрану, рейхсканцлер, способную лишь щелкать каблуками да ловить галок разинутым ртом! Поэтому с обедом подождем. Отправляйтесь немедленно в Берлин и разыщите там прорицателя, колдуна, кого хотите, кто подсказал бы мне мой завтрашний образ действий, помимо снятия, например, вашей головы, рейхсканцлер.
— Но где взять таких людей, мой фюрер, с моей головой или без нее?
— Так кто должен занять ваш пост? Ева Браун или Геббельс? Он нашел прорицателя, жившего четыреста лет назад. И его предсказания сработали нам на пользу.
— Так то ж «вольные переводы» Нострадамуса.
— Зачем вы носите пенсне, Гиммлер? — продолжал распекать своего соратника Гитлер.
— Чтобы лучше видеть, мой фюрер. Я близорук.
— Вот именно! Близорук! — ухватился за это слово Гитлер. — А на вашем месте близорукость нетерпима! Поэтому ищите себе в помощь любого колдуна с более зорким политическим зрением.
— Будет исполнено, мой фюрер! Разрешите отправиться в Берлин?
— Поезжайте. И возвращайтесь не позже послезавтрашнего дня. И не один! Понимаете, не один?
— Задача ясна, мой фюрер. Ясновидящих найдем и доставим. Они встречаются среди евреев. Иезекииль, Иоанн Богослов. Перевернем все лагеря.
— И военные казармы тоже, — многозначительно добавил Гитлер.
Не прощаясь, он повернулся спиной и пошел к двери в замок.
Гиммлер щелкнул каблуками и круто повернулся. Стекла пенсне его при этом зло сверкнули.