Ступени Нострадамуса
Шрифт:
Поэт подсел к своей наставнице, вернувшейся от окна Весне Закатовой. Огромные глаза были задумчивы и печальны. Высокая прическа подчеркивала пленительную строгость черт ее лица.
— Владенька, — сказала она ему, — какой ужас творится кругом! Неужели ничего нельзя сделать?
— Отец распорядился использовать все плавсредства. А делать надо было полвека назад, когда о том говорил мой дед Владь Иль.
— Вечереет, а фонарей не зажигают. Как бы там не залило чего–нибудь… Мне страшно, — сказала его будущая невестка Надя, сидевшая напротив. — У меня завтра в консерватории урок пения. Как же я домой попаду?
— Приютим, приютим тебя, пока вода схлынет, — утешал ее адмирал. — А рыцарь твой, Федя — спортсмен. Он тебя утром через все оставшиеся лужи на руках перенесет.
— Итак, — провозгласил адмирал Сергей Александрович. — Поднимем чарки, вспоминая замыслы незабвенного Владя Николаевича Иля. Не дали ему дожить до предсказанного им повторения питерских наводнений.
Весна Закатова встала и прочла свой экспромт:
— «Пусть не выглядит наше застолье Горьким пиром во время чумы. Владю минуло б нынче все сто лет, Разделяем идеи чьи мы!»Мигнуло электричество. Наружная дверь в квартиру осталась открытой, и в столовую вбежала обезумевшая женщина в совершенно мокром, облегающем ее тело платье.
— Как вы можете! Как вы можете! — истерически выкрикнула она.
— Что случилось, Софья Владимировна? — обернулся к ней адмирал.
— В квартире моей… под вами, — голос ее прервался.
— Что? Что там?
— Трое моих малышей… за запертой ключом дверью… Они… утонули, — выкрикнула она и выскочила через стеклянную дверь на балкон, когда–то свисавший над подъездом, а теперь залитый водой, сразу хлынувшей в столовую.
Увидев, что люди бредут по поднятой мостовой по грудь в воде, она произнесла сама себе:
— Нет, здесь слишком мелко! — и, пробежав через столовую, вырвалась на лестничную клетку.
Лестницы в старинных петербургских домах делались с проемами между пролетами, куда в более высоких домах помещали лифты. В трехэтажном доме лифта так и не поставили.
Вода подступила здесь к лестничной площадке второго этажа и уходила вглубь к площадке первого и даже ниже к подвалу.
В этот наполненный водой колодец, перемахнув через ограждающие его перила, и бросилась она с воплем:
— К детям! К детям!
Выбежавшие следом за ней два моряка скинули куртки, и первым в воду нырнул младший из них, капитан–лейтенант Юра. В лестничном проеме было слишком тесно, и старший моряк Николай не стал мешать.
Через минуту появилась голова Юрия. Отплевываясь, он крикнул:
— Ее затянуло в подвал. Нужен акваланг.
— Эх, ты! — с упреком произнес Николай. — Тебе бы еще кессон подать.
Обескураженные, вернулись они в столовую.
— Вода прибывает, — сказал адмирал, — чтобы не разделить участь несчастных малышей, нам надо уходить на третий этаж. Там переждем у соседей. Федя, бери бабушку Машу на руки из ее инвалидного кресла, и всем наверх! — уже командным тоном закончил он.
— Какой ужас! Бедные дети! Несчастная мать! — сказала Весна Закатова. — Нет горя большего, чем материнское! — и приложила платок к глазам.
— Что делать, милая! Забирайте, прошу вас, закуски со стола. Нельзя же сесть соседям на шею, пока вода спадет, — беспокоилась хозяйка дома, прикованная к креслу на колесах после перенесенного недавно инсульта.
Атлетически сложенный белокурый внук взял ее на руки. Свет совсем погас.
— Свечи, свечи, — распоряжалась бабушка. — Надя, Владенька, найдите их на кухне в шкафу. Подсвечники у адмирала в кабинете возьмите.
Моряки понесли зажженные свечи и осветили всем путь, выходя из квартиры.
— Босиком, в холодной воде? Я непременно простужусь. А мне петь!
— До завтра еще много воды притечет, — заметил Николай.
Вскоре все столпились у дверей квартиры третьего этажа.
На ступенях пройденной лестницы остались мокрые следы.
Сначала позвонили, но вспомнили, что электричества нет, стали стучать.
Долго никто не отзывался. Потом послышался старушечий голос:
— Кто там ломится? Я в милицию позвоню!
— Откройте, это я, Иль Сергей Александрович, ваш нижний сосед. Вода до нас добралась. Нам бы переждать.
— Хозяева спать легли. Открывать не приказано, — ответила старушка.
— Вот это да! — пробасил адмирал. — Людская взаимопомощь! Попробуем квартиру напротив. С ними я меньше знаком, ну да свет не без добрых людей.
Но вторая дверь не отзывалась ни на стук, ни на призывные крики.
— Ну что ж, — решил адмирал. — Коли нас здесь принять не хотят, подняться нам придется, если не по реям на грот–мачту, то просто на чердак! — бодрым басом он старался поддержать всех.
Моряки взобрались первыми, принимая на руки и Федя бабушку.
— А здесь даже уютно! — воскликнула Весна Закатова. Она последней вслед за адмиралом поднялась по крутой, вроде пожарной, лестнице в чердачное помещение. — Смотрите, сколько пусть ветхой, но мебели! И кресло есть для Марии Николаевны, и стол, правда на трех ножках, но мужчины найдут что–нибудь подставить. Можно разложить наш провиант.
— Неизвестно, на какой срок, — пробасил адмирал. — Паек объявляю голодный.
— Мы будем по очереди дежурить на крыше. Тут через слуховое окно ход есть. Я — первый, — заявил Николай.
— Быть может, катер раньше пришлют, — с надеждой предположил Юра.
— Я приказал не раньше двух суток, а позже можно.
— Позвольте мне, — предложил Муромцев. — Я — сибиряк. Ни ветер, ни холод меня не возьмут. Из таежных охотников мы. И ночью вижу чуть похуже, чем днем.
— Нет–нет, Платон Никандрович! Вам это не по возрасту и рангу. Наверх — дорогу молодым! Мы с капитан–лейтенантом будем там вахту нести.
— Но сколько здесь пыли вековой! — продолжала Весна Закатова, найдя где–то тряпку и наводя относительную чистоту. — Неизвестно, как долго нам тут ждать у моря погоды. Несчастная мать у меня в глазах стоит…