СУ-47 ДЛЯ МАТЕРИ ОДИНОЧКИ
Шрифт:
Он так смотрел на Олю, так изгибался, так вздыхал. И с такой нелюбовью на злобную девочку!
Оля была в отчаянии. Она схватила и испуганно закрылась от меня дипломатом с долларами... Она подумала, что я отниму у нее доллары.
Она была такая несчастная, такая несчастная.
Он странно посмотрел на нее, а потом на меня.
И вдруг он злорадно ухмыльнулся.
– А подготовка входит в время работы? – отчего-то злорадно спросил он.
Я замялась.
– О подготовке ведь ничего не сказали?! – радостно подняв указательный палец вверх, сказал он. – Подготовка не входит!
Я так и не понял, чего он засуетился, победно глядя на затравленную Олю. И чего он кружит вокруг машины, обкладывая края окон.
Вокруг машины очень быстро суетились два человека, и раскладывали приборы.
– А как перекрасить?
Я заоглядывалась на дорогу, слишком наглядно и злорадно ища пример машины посложнее и не в силах сразу придумать задачу с тигренками.
– Пусть будет вот эта! – поспешно сказал он, указав на пятнистый, маскировочной окраски простой “жигуленок”, все еще стоявший перед окном и чуть видимый ему. – Она первая попавшаяся!
И злорадно добавил:
– Так получилось!
Цвет моего “жигуленка” был таким, как один из цветов маскировочных пятен на “жигуленке”, то есть любое пятно будет лишь маскировочной окраской. Он действительно мог выиграть при таком раскладе.
– Я бы и целую перекрасил, но тут уж простите...
Я недоверчиво посмотрела на него.
– А я мастер маляр-художник! – злорадно сказал он на мой взгляд. – Весь этот магазин красок и лакокрасочных строительных материалов начался с обычной мастерской. Моей! Я работаю очень быстро и четко, и помощников воспитал таких же...
– Шеф действительно красит, будто родился с кистью в руках... – благоговейно сказал появившийся из той же двери помощник. – А с появлением аэрографов сошел с ума... Что только не разрисовывал!
– И главное мгновенно делает, из любви к людям! – сказал еще один, вышедший оттуда же. – Человек отвернулся, а его невзрачная машина уже расписана, он стоит и поверить не может, ведь он тут же и был, а такое чудо случилось – вся машина в гениальных розовых и голубых цветочках! Чисто бескорыстно работает, люди от счастья умирали! Один крутой, ехавший на стрелку, получил преображение души от красоты, когда увидел, подойдя с товарищами бандитами, свою машину. В обморок упал, когда прелестные голубые цветочки увидел... И главное – шеф денег не берет, чудовищные по стоимости картины делает так, за бесплатно, пусть правая рука не знает, что делает гений! Нас шеф альтруист, лишь бы принести радость людям!
Из-за двери внутри неслась громкая музыка, она мешала слушать даже здесь кричащий рупор на улице. Точнее, начисто отрубила все звуки, ибо отсюда орущая там машина просто молчала.
Нашу машину окружило четыре художника с аэрографами и подозрительно четкими и уверенными движениями рук. На стульчиках лежали другие приборы.
– А почему вас четыре вокруг машины? – недоуменно спросила я, разглядев, что теперь машина окружена со всех сторон, а кто-то ставит лестницу, чтобы красить сверху.
– А разве количество входило в пари? – сладко спросил бескорыстный гений.
Я разозлилась.
Оля странно смотрела на это.
Они все справились с подготовкой, точно спринтеры.
– Засекайте! – сказал он мне. – Когда я скажу: нажимайте кнопку!
Я что-то презрительно мугыкнула, держа в руке секундомер. Тревога съедала меня.
Он поднял руку.
Все остальные напряглись, будто в низком старте.
– На старт! – сказал он.
Все наклонились вперед.
– Внимание!
Все напряглись.
– Марш!!! – крикнул он, и бросился к машине.
Никогда не видела такой четкой деятельности. Они облепили машину как вихрь, сходясь и расходясь с разных сторон. Точно роботы на конвейере. Только умные роботы. Они расходились, сходились и менялись местами как-то удивительно быстро.
А потом одновременно отхлынули в стороны.
– Все! – жестко сказал он.
Я механически нажала кнопку.
Она щелкнула.
На секундомере было сорок пять секунд и ноль миллисекунд.
Я ахнула и взвыла.
– Вы проиграли! – сказал он мне.
– Да не может быть! – заскрипела зубами я.
Оля немного успокоилась.
– Все может быть... – он вдруг подозрительно захихикал. – Принимайте работу!
Машина была копией стоявшей на улице. В ней суетился генерал.
Управляющий победно улыбался Оле. Та несмело улыбалась ему. И не смотрела на меня.
Зло скривившись, я приготовилась снова заплакать, но мужественно открыла чемодан.
И зло швырнула Оле десять пачек долларов. Слезы рвались из глаз сами.
Та победно улыбнулась и выдавила из одной пачки одну купюру.
Лицо менеджера исказилось.
– Ой, как трудно они вынимаются! – ввизгнула Оля, и мигом сумела достать штук двадцать купюр.
– Это вам! – сказала она ему, с опаской смотря на меня.
– Ой, что вы, что вы... – засмущался тот. – Мы сделали вам бесплатно!
Счастливая Оля все же всучила ему деньги.
– Ну, тогда возьмите, – он всучил он нам рупор, принесенный со стороны, – чтоб было все как у той машины!
Он хихикнул.
– Заезжайте!
Я бросила на него злобный взгляд. Я все плакала. Я была в отчаянии.
А потом посмотрела на ту машину.
– Я еду, – донесся сквозь окно далекий слабый голос из той машины генерала. – Смотрите, не выстрелите в меня, идиоты!
Рация в машине генерала выругалась.
– Что!? – выругался генерал. – Какой еще пароль для меня?! “Белоснежка и семь козликов”?!? Ты урод!!!! Что значит, такого не придумают!?!!! Да я тебя!
Машина отъехала.