СУ-47 ДЛЯ МАТЕРИ ОДИНОЧКИ
Шрифт:
– Прикажи немедленно пропустить меня всем своим постам, обормоты! – услышала я возмущенный рев идиота, слившегося с ревом двигателя отъезжавшего автомобиля.
Слезы катились безостановочно. Менеджер насмешливо смотрел на меня.
Щелчок поворота ключа зажигания раздался одновременно с отъездом машины. Руки холодно легли на руль машины.
Слезы застилали мне глаза. Менеджер насмешливо смотрел на меня.
– Заезжайте и вы...
Я судорожно дернула рычаг скорости.
– Никогда сюда больше не приеду! – в сердцах брякнула я.
Оля еле успела вскочить в машину, ибо ее никто не ждал.
Резко с визгом выехав задом из лабиринта стеллажей, я чуть не сбила от злости этого менеджера прямо у них в магазине.
А потом, точно развернулась, и, ничего не задев, проехалась по лабиринтам этого маленького “городка”, выехав мгновенно к двери. Я еще увидела уезжавший жигуленок с рупором вдали, так быстро все произошло.
Охранник, сидевший теперь на выходе, вдруг как-то подозрительно насторожился, при виде подъехавшей к стеклянной двери машины. Он что-то начал соображать и тереть себе лоб.
Потом нажал кнопку, и к машине выбежали еще охранники.
– Эй, вы!!! – заорал он, резко открывая заднюю дверь “жигуленка”. Дверь открылась. И он заорал еще громче, вытягиваясь в струнку. – Может на руках Вас из магазина вынести?!?
Я нетерпеливо нажала на клаксон.
– К чему портить шины? – уже умоляюще, ласковым голосом, все понижая его, совсем тихо попросил он. – Тут плохой выезд, мы откроем сейчас дверь склада, вот по этой же прямой назад, там выезд на эту же улицу, просто она делает изгиб...
Я оглянулась.
– Мы коврики постелим...
Без слов я дала задний ход, пока двое других открывали железную дверь в самом конце стеллажей.
Точно так же я проехала по загроможденному тюками складу – здесь тоже ездили на тележках.
Впереди машины рысью бежали охранники, услужливо распахивая двери.
С урчанием мы вывалились на соседнюю улицу из железных ворот.
Я хладнокровно ехала по дороге, наполненной машинами с солдатами, и они, странное дело, или не обращали внимания на нас, или уступали нам дорогу и поспешно открывали перегороженные улицы, отдавая честь.
Впрочем, на одном из постов так не произошло.
Я захолодела. Там стояли танки, направив пушки на дорогу, кто-то чинил огнемет, а зенитные установки на машинах подозрительно прокрутились и поглядели на меня.
Стало холодно ужасно.
– Приехали... – обречено прошептала Саня.
Громадный белокурый парень метра со два ростом, поигрывая ручным пулеметом, вместе с семью боевиками направились к нам.
Они шли как-то нахально, уверенной легкой походкой профессионалов. Словно плыли. Один и семь верных смертей. В каждом движении чувствовалась неумолимая и неудержимая смерть. Чудовищные по реакции звери. Их ничто не могло остановить.
– Эй, ты, Белоснежка и семь козликов... – заорала я в ярости. – Немедленно открывай ворота!
Лицо двухметрового гиганта исказила судорога, и он застыл.
Схватившись за сердце, он что-то мычал.
Он даже замер парализовано. Было видно, как дергается рука к пулемету. Жилка у виска подозрительно задергалась, и, под безумный рев товарищей на танках, он кинулся прочь.
Люди на улице рыдали и валялись на земле. Когда мы проехали мимо открывшегося проезда, все солдаты сидели на земле и вытирали слезы.
– Эх, здорово вы эту сволочь прижучили! – сказал солдатик вслед машине, открывая шлагбаум. – Этот белобрысый убийца считает себя самым умным – говорили же ему, пропускай генерала сразу! А еще говорили, что он лучший на планете командос, безумная реакция, берет голыми руками банду вооруженных профессионалов, – воскликнул он, – и нет никому спасения, зверь... а такой стыдливый и обидчивый! А гонору то, а гонору! Услышал пароль и смылся!
– Это ж надо было под такой пароль попасть... – вслед прохихикал его напарник. – Теперь же ему прохода не будет... И команде... А еще ломался, сволочь, когда его срочно вызвали из Афгана террористку брать – мол, это слишком мелкая цель для его класса!
Тут же нас пропустили еще три раза на коротком расстоянии, уже издалека открывая проезд – никому не хотелось услышать “пароль” еще раз.
– Ну, ты, дура, и даешь... – с восхищением и уважением сказала Санька.
Услышав ее, я не выдержала. Это стало последней каплей. Я не выдержала, и зарыдала.
Рыдала отчаянно, выплакиваясь за всю свою жизнь. И никого вообще не хотела видеть и слышать. Пусть сами едут.
Я заглушила машину, поставив ее специально поперек дороги там, где было много милицейских машин, и где они начинали перегораживать чужими машинами дорогу. Они подгоняли чужие машины, или подкатывали их сюда на руках, в несколько рядов закрывая дорогу. На нас никто не обратил внимания.
– Так и надо, пусть вас замуруют! – со злостью подумала я.
Оля, как могла, успокаивала меня.
Но я не успокаивалась. Нашу машину скрыли другие.
Мимо проехала Белоснежка и семь гномов на боевых мотоциклах, похожих на маленькие штурмовики своими колпаками из толстого самолетного стекла. Пулеметы в руках второго седока угрожающе оскалились на весь мир. Лица их были черны, они ехали убивать. Сквозь слезы я почти не видела их.
Подъехала чья-то машина.
– Как сквозь землю провалились, товарищ генерал! – услышала я чей-то испуганный молодой голос совсем рядом. – Все обыскали!
– Убью, сволочи! – тихо сказал уже знакомый генеральский голос. – Убью вас всех! Как вы работаете, мерзавцы? На трех метрах машину потеряли, на каждом углу – мент!
Было слышно, как он ругался. Он вышел из работающей машины, со злостью хлопнул дверью, она даже не захлопнулась.
– Я выясню, кто в этом виноват... – пообещал он. – Где ваш начальник?!
Он поспешил куда-то в сторону и наверх, оставив работающую машину, вслед за ним захлопали двери – это вышел водитель и несколько офицеров и побежали за ним.