Судьба Илюши Барабанова
Шрифт:
Не везет Степе: то богом его пришибли, то теперь в скауты рвется. И все-таки надо его спасать, надо отговорить.
— Степа, спроси, кто я?
— Ну, кто?
— Капитан Сорвиголова, предводитель Молокососов!
— Что ты молокосос, я давно знаю… — пошутил Степа.
— Смотри!
Степа поднес книгу к самому носу, повертел ее в руках, подумал и спросил:
— Из какой жизни?
— Про скаутов. Прочитаешь и сразу бросишь свои буржуйские упражнения.
— Почему буржуйские?
— Потому что скауты — самые настоящие буржуи и гады!
Илюша стал горячо рассказывать про капитана Сорвиголову, про то, как он воевал с англичанами, защищая буров.
— Понял теперь, куда ты хочешь записываться?.. Давай вернем книгу Полю, и пускай он с ней катится колбасой.
— А как же… Они форму дают.
— На что она тебе сдалась!
— А говорящее радио?
— Сами сделаем.
Степа готов был расплакаться. Легче умереть, чем отказаться от того, о чем столько мечтал, к чему готовился.
Почему Илюшка не понимает — там же галстуки бесплатно выдают черные, шелковые и такие большие, что из двух штук можно портки сшить… А как скауты на турнике вертятся, веревочные петли на сук набрасывают! А главное, они в бога верят — стыдно признаться Илюшке, но ведь это лучше, чем безбожие!..
— А еще говорил: давай дружить на пару.
— Да ты пойми…
— Они детей в Трансваале расстреливали…
— Это когда было-то? В истории…
— Не важно когда.
— Я только попробую, можно?
Илюша молчал, а сам думал: почему Тина дала ему, Илюше, книгу про капитана Сорвиголову, а в то же время Степу готовит в скауты?.. Ну, погодите же… Нарочно проберусь к скаутам, как пробирался к англичанам капитан Сорвиголова, пойду и докажу Степке, что скауты самые последние буржуи.
Поповский дом стоял против церкви Василия Блаженного. Одиннадцать окон, зашторенных белыми занавесками, возвышались над массивным фундаментом. На парадной двери был звонок с эмалированной табличкой: «Прошу нажать». Ниже мелом чьей-то озорной рукой было написано: «Потом бежать». Надпись так и не стерлась, да и звонок давно не работал. Степа привычно постучал.
Двери долго не открывались. Потом кухарка впустила ребят в просторную переднюю, а сама пошла за Тиной.
Сняв шапку, Илюша робко стоял в передней, оглядывая красные бархатные портьеры, вешалку с шубами. Из соседней комнаты доносились громкие голоса. Тина о чем-то спорила с матерью.
— А что праведного в твоей и моей жизни? — послышался разгневанный голос Тины. — Мне стыдно, что у нас всего по горло, хотя никто в семье не работает. Мы существуем на подачки. Бедные люди несут в церковь последние крохи, а мы их подбираем или, сказать честно, отбираем!
— Побойся бога, доченька, — жалостливо отвечала попадья. — Это дары божьи…
— В стране дети голодают, а мы свиней хлебом кормим… Боже, как стыдно!
— Тсс, тише, там кто-то пришел.
Зашевелились тяжелые портьеры, и в переднюю вышла Тина. Черные брови нахмурены, глаза колючие. Увидев ребят, она заставила себя улыбнуться:
— Вы уже пришли? Подождите, я переоденусь.
Скоро Тина вышла, как всегда, строгая, подтянутая.
Илюше хотелось поговорить с Тиной про капитана Сорвиголову. Он даже захватил книгу с собой и заткнул за пояс под рубашку. Но разговора не получилось: Тина была грустная и всю дорогу молчала.
Штаб-квартира городских скаутов находилась в Архиерейском переулке. Летом занятия проводились в просторном дворе, заросшем травой, зимой — в гимнастическом зале.
Илюша удивился, увидев на дверях новенькую вывеску: «Спортивное общество „Сокол“».
Занятия уже начались. Человек тридцать скаутов сидело в зале вдоль стен. Поль прервал беседу и торжественно объявил:
— Друзья, к нам пришел Илюша Барабанов, наш будущий волчонок. А с ним я вижу Степу Бакунина, который сегодня будет сдавать экзамены. Не будем терять времени, — сказал Поль. — Прошу Суд Чести занять места.
Тина усадила Илюшу и Степу на свободную лавку, а сама пошла к столу, из-за которого виднелись высокие спинки кожаных кресел. Там ее ожидали председатель Суда Чести Гога Каретников и скаут со значком патруля «львов». Тина заняла свободное кресло.
«Вот он, стан волков», — с волнением думал Илюша, оглядываясь по сторонам. Прямо перед входом на стене висел огромный портрет вождя скаутов Баден Пауэля. Ниже от стены до стены тянулась длинная непонятная надпись: «Просты как дети, мудры как змеи, осторожны как звери».
В дальнем углу стояло соломенное чучело, на котором практиковались штыковому бою. Рядом стояла учебная винтовка со штыком.
Для начала председатель Суда Чести Гога вызвал Степу и заставил повторить вслух законы и заповеди бойскаутов. Степа неловко потоптался на месте, кашлянул, потом поднял глаза к потолку и скороговоркой выпалил сразу все заповеди. В зале раздался смех.
— Тарахтит, как бочка по мостовой, — сказал кто-то.
— А законы знаешь? — спросил Гога.
— Знаю.
— Назови главный.
Степа угрюмо посмотрел на притихших скаутов, оглянулся на Тину, но продолжал молчать. Рыжий подросток, сидевший впереди Илюши, наклонился к товарищу и зашептал:
— Забыл Косой. Вот потеха…
Но Степа справился с собой, поднял голову и уверенно произнес:
— Красный скаут верен рабочему люду и защищает его от любых врагов.
Тишина взорвалась возгласами протеста:
— Какую он чепуху несет!
— Не засчитывать!..
Рыжий скаут вскочил и, подняв руку, крикнул: