Судьба империи Очерк колониальной экспансии Франции в XVI-XX вв
Шрифт:
В этот же день в 15 часов де Голль принимает в Летнем дворце депутацию путчистского Комитета общественного спасения (КОС). Генерал Массю от имени комитета зачитал требования «черноногих» и особо подчеркнул главное из них — «осуществление интеграции всех жителей Алжира во французскую нацию». Де Голль говорит в ответ несколько общих фраз и выпроваживает комитетчиков.
В 19 часов де Голль выступает с балкона генерал-губернаторства перед 100-тысячной толпой «черноногих». «Я вас понял! — кричит в микрофон глава правительства. — Я знаю, что здесь произошло. Я вижу, что вы хотели сделать. Я вижу, что дорога, которую вы открыли в Алжире, это дорога обновления и братства. Я говорю — обновление во всех отношениях… в том числе и обновление наших институтов»{201}. Затем де Голль остановился на роли армии: «Французская армия, сплоченная, пламенная, дисциплинированная, подчиняющаяся приказам своих командиров, испытанная в стольких обстоятельствах, совершила здесь великолепное дело взаимопонимания и умиротворения. Французская армия… остается гарантом развившегося здесь движения. Она сумела овладеть потоком и использовать его энергию. Я воздаю ей должное, выражаю ей свое доверие и рассчитываю на нее и сегодня, и завтра»{202}. Несмотря на комплиментарный характер речи де Голля, в ней ни слова не говорилось ни об интеграции, ни о «французском Алжире». Лишь один раз в Мостаганеме 7 июня де Голль в первый и последний раз произнес слова «французский Алжир».
После г. Алжира де Голль посетил Константину, Бон, Оран, Мостаганем. Время радикальных перемен еще не настало; вначале нужно окончательно погасить очаг майского путча. Именно поэтому де Голль осыпает мятежных генералов звездами и новыми должностями. Салан назначается генеральным делегатом правительства в Алжире. Массю получает третью звезду дивизионного генерала и становится префектом «большого Алжира», т. е. столицы и ее окрестностей; генерал А. Зеллер, уволенный Четвертой республикой за подрывную деятельность в запас, вновь занимает пост начальника штаба сухопутных вооруженных сил. «После отъезда де Голля, — вспоминает Салан, — мы все верили, что были поняты, что отныне судьба Алжира связана с судьбой матери-родины»{203}.
Ровно через месяц, в начале июля, де Голль вновь прибывает в Алжир. На этот раз его сопровождает в качестве министра Ги Молле. В ходе этой поездки характер поведения главы правительства заметно меняется. Де Голль отказывается принять депутацию КОС Алжира и в короткой речи по радио объявляет о предстоящем создании в Алжире единой для алжирцев и французов избирательной курии и предоставлении права голоса женщинам-мусульманкам.
27–29 августа де Голль в третий раз посещает Алжир. Цель его поездки — проверка хода подготовки к референдуму об утверждении новой конституции. В результате проведения комплекса пропагандистско-устрашительных мер 96 % алжирцев, принявших участие в голосовании, одобрили конституцию Пятой республики. Правая печать немедленно сделала из этого вывод об «искреннем» стремлении всего населения Алжира навсегда остаться под французским суверенитетом. Правобуржуазная «Фигаро» поместила в те дни статью под многозначительным заголовком «Алжир проголосовал «нет» ФНО».
2 октября де Голль вновь прибыл в Алжир и сообщил удивленному Салану о своем намерении перевести его в Париж, где для него учреждалась специальная, доселе не существовавшая должность генерального инспектора национальной обороны. Одновременно ближайший помощник Салана генерал Э. Жуо также узнал о переводе в метрополию. Салан и его окружение отметили резкое изменение характера и тона выступлений де Голля по алжирскому вопросу. «Я не слышу больше от него призыва «Да здравствует французский Алжир!», зато постоянно слышу «Да здравствует Алжир и да здравствует Франция!»{204}.
Укрепив свои позиции, добившись принятия новой конституции, де Голль приступил к реформам в области внутренней и внешней политики Франции. Главнейшим вопросом для него в то время, безусловно, являлась алжирская проблема. Устранение из Алжира наиболее горячих и потому опасных сторонников «интеграции», полагавших, что правительство в Париже должно выполнять их требования, было первым практическим шагом в новой алжирской политике де Голля. Правительство отдало 14 октября 1958 г. приказ всем военнослужащим в Алжире немедленно покинуть «комитеты общественного спасения».
Военно-колониалистские круги были не на шутку встревожены таким неожиданным для них поворотом. В октябре 1958 г. в Алжире распространяются листовки антиправительственного содержания и призывы к всеобщей забастовке «черноногих». Салан убеждает руководителей ультра отказаться от намеченных акций. Он хочет думать, что эти новые веяния — лишь результат случайного стечения обстоятельств, что де Голль не посмеет обмануть возлагавшихся на него путчистами надежд.
Однако поворот в алжирской политике действительно происходил. 3 октября 1958 г., выступая в Константине, де Голль призвал к прекращению «абсурдной борьбы» и дал обещание провести широкие социально-экономические реформы в Алжире, получившие название «план Константины». Его общее содержание сводилось к принятию в Алжире целого ряда мер политического, социально-экономического и культурно-просветительского характера, которые должны были существенно улучшить положение коренного населения страны, а в конечном итоге — обеспечить «тесную солидарность Алжира с. Францией», т. е. сохранение Алжира под французским контролем.
Эту же цель преследовало предложение де Голля о «мире храбрых», сделанное на пресс-конференции 23 октября 1958 г. «Те, кто открыл огонь (т. е. ФНО Алжира. — 77. *7.), — заявил де Голль, — должны его прекратить и вернуться к своим семьям и к своей работе»{205}. Призыв к миру, больше похожему на капитуляцию без каких-либо политических гарантий для ФНО, мог иметь лишь один ответ со стороны алжирских патриотов — отрицательный. Поэтому определяющим для положения в Алжире и после 1958 г. продолжала оставаться вооруженная борьба. Еще весной 1958 г. было объявлено о создании «запретной зоны» между «линией Мориса» и тунисской границей общей площадью более 10 тыс. км2. На основании этого около 360 тыс. алжирцев были выселены из «запретного» района и переселены в так называемые центры перегруппировки.
В декабре 1958 г. армейский генерал авиации М. Шалль сменил генерала Салана на посту главнокомандующего в Алжире. По сложившейся традиции новый главком привез в своем портфеле собственный план военных действий, казавшийся его автору (впрочем, как и всем предыдущим) единственно правильным и обнадеживающим. «Пчап Шал-ля» предусматривал усиление блокады тунисской и марокканской границ, захват опорных зон ФНО и их разгром, «Проблема состоит в том, — говорил новый главнокомандующий, — чтобы искать повстанцев там, где они есть… Я отправлю в горы резервы, чтобы уничтожить повстанческую структуру, а затем отряды командос займутся остальным и продолжат борьбу вплоть до ликвидации противника»{206}. Французское командование разработало и осуществило в течение 1959 г. три военные операции под кодовыми названиями «Корона», «Бинокль» и «Искра». К операции «Бинокль», имевшей целью восстановить контроль над Кабилией, утраченный еще в начальный период восстания, было привлечено 30 тыс. солдат и офицеров, авиация, артиллерия и саперные подразделения. Она длилась почти четыре месяца (с июля до ноября 1959 г.) и не привела к ожидаемым результатам. Еще в ходе ее осуществления генерал Шалль признавал: «Операция «Бинокль» очень трудна; противник неуловим, он быстро рассеивается». Ответственный за операцию «Корона» генерал Ф. Гамбьез впоследствии также признавал: «Население им (повстанцам. — П. Ч.) помогает, и в этих условиях год или десять лет прочесывания не дадут никаких результатов»{207}.
В целом военные действия второй половины 1958–1959 г. были для французской армии столь же неудачными, что и все предыдущие. Данное обстоятельство являлось одним из важных факторов, определявших эволюцию алжирской политики де Голля, в которой все определеннее начала вырисовываться тенденция к мирному разрешению конфликта.
Как уже отмечалось, в декабре 1958 г. были произведены важные перемещения во французской администрации в Алжире. Генерал Салан лишился обоих постов и, получив в утешение Военную медаль, переместился в один из кабинетов парижского Дворца Инвалидов, откуда имел возможность любоваться прекрасным видом на мост Александра III — самого красивого моста Парижа. На пост генерального делегата был назначен протеже Ж Помпиду и М. Дебре 44-летний Поль Делуврие, крупный финансовый чиновник, имевший репутацию опытного экономиста. Именно ему было поручено реализовать «план Константины». Главнокомандующим, как уже говорилось, был назначен генерал М. Шалль.
Итак, трезвый анализ положения: постепенное осознание невозможности военной победы в Алжире, непосильное бремя расходов на войну, растущая морально-политическая изоляция Франции на международной арене, враждебность широкой французской общественности продолжению войны, а также стремление ликвидировать очаг постоянной смуты в Алжире, представлявшей серьезную угрозу режиму, — все это привело де Голля к выводу о необходимости мирного решения затянувшегося конфликта. К этому его подталкивали и интересы крупного французского капитала, переходившего с устаревших колониалистских на современные неоколониалистские методы эксплуатации бывших колоний.