Судьбы местного значения
Шрифт:
Степаненко переносил прицел MG с дома на дом. Мало ли чего. И тут усмотрел впереди движение. Пулемет нацелился на человека в потертом пиджаке с винтовкой, что вышел из-за большой липы.
— Крикни хальт, — тихо подсказал Чичерин.
— Хальт! — рявкнул Степаненко.
Мужик нервно вскинул руки и проблеял:
— Нихт шиссе!
Ганномаг медленно подкатил к правлению. И к задравшему руки горе-часовому присоединилось еще пятеро, тоже с оружием. Из дверей правления выскочил пузатый мужик и быстро засеменил к гостям. Но резко встал, когда ствол пулемета нацелился на него.
— Wer sind sie? — рявкнули сверху.
— Не стреляйте, господин офицер! — запричитал пузатый мелко, но часто кланяясь. — Мы полиция. Местная полиция. Я тут за начальника. У меня и документ имеется.
— Nicht verstehe, — нахмурился офицер и пузатый облился потом. На него смотрели с отвращением и злобой. И офицер, и солдаты в кузове. А пулеметчик был готов открыть огонь.
— Васька, да скажи ты им…
Мужик что стоял на часах чуть шагнул вперед и обратился на сносном немецком:
— Мы местная полиция, господин офицер.
— Полиция?! — брови обер-лейтенанта поползли вверх, на лице проступило отвращение. — А эта жирная свинья кто?
— Это наш староста, господин офицер. У нас документ имеется.
— Документ? Что за документ?
— Его нам выдал командир германского батальона, что проследовал через Матвеево.
— Где бумага?
— Папирен? — засуетился толстяк. — Туточки папирен!
Из кармана появился сложенный лист. Офицер брезгливо взял, развернул и стал читать.
— Откуда оружие?
Сказано было так, что пузатый вновь облился потом.
— Ваши солдаты выдали, господин офицер, — скороговоркой ответил мужик. — По винтовке и десяти патрон каждому.
— Гуд, — кивнул офицер, и вернул бумагу.
Толстяк облегченно выдохнул. Полицаи медленно опустили руки.
— Куда проследовал батальон? — спросил обер-лейтенант.
— Не знаем, господин офицер, — ответил мужик, — в крайних хатах они оставили с десяток солдат на обустрой, а сами уехали.
— А где люди?
— Простите? — переспросил мужик.
— Dummkopf! Люди, местные жители, где они?
— А, так по домам сидят. Так приказано было.
Обер-лейтенант нахмурился, хотел еще что-то спросить, но глянув внутрь бронетранспортера, скомандовал:
— Vorwarts!
Бронетранспортер отъехал от правления, и Лукин оглядел напряженных бойцов.
— Так, мужики, выдохнули, — тихо сказал он. — Сержант, ты молодец. Сдержался.
— Так и хотелось по этим шайзям очередью вмазать, — подтвердил Степаненко.
— Терпение, только терпение! Лейтенант, ты фамилии запомнил?
— Запомнил, — зловеще ответил Чичерин. — И хари тоже…
Проехали почти все селение. Никого из местных не увидели, только чувство внимательного взгляда не проходило. На околице, у двух крайних домов наблюдалась какая-то активность. Люди мелькали во дворах, огородах, меж строений. Из печных труб обоих домов валил густой дым.
И от дома через дорогу важно переходил немец в штанах, майке, босой, и с карабином на плече. Немец сосредоточенно колупал что-то в левой руке, затем опрокинул это в рот, удовлетворенно зажмурился. Затем он увидел приближающийся камуфлированный ганомаг, удивленно моргнул, и метнулся в дом.
— Бардак, — тихо прокомментировал Чичерин.
— Ты только не зверствуй, — посоветовал Лукин. — Выясни что надо и вперед.
Когда бронетранспортер подъехал к распахнутым настежь воротам, этот немец стоял у правого створа одетый по уставу. У крыльца строилось отделение.
— Гефрайтер, — обратился к часовому Чичерин, — кто командир этого сброда?
Из дома вышел унтер-офицер и подбежал к ганомагу.
— Фельдфебель Шлотт, господин обер-лейтенант! — представился появившийся обер-офицер. — Второй саперный батальон. Занимаемся обустройством…
— Фельдфебель! — прервал Чичерин немца. — Ваш быт меня не интересует. Почему вас тут всего отделение? Где остальной личный состав батальона?
— По приказу командующего, батальон занимается восстановлением дорог и мостов…
— Шлотт, — прервал обер-лейтенант, — приказы командующего не отменяют других обязанностей… — фельдфебелю показалось, что офицера толкнули, — по дороге сюда нас в лесу обстреляли русские.
Шлотт будто только сейчас заметил отверстия на боковой броне и повязку на шее обер-лейтенанта.
— Шлотт. Необходимо срочно организовать посты на въездах. Привлеките местных… — обер-лейтенант поморщился, — добровольцев. А нам нужно срочно в штаб пехотной дивизии. Как туда нам проехать?
— Яволь, господин обер-лейтенант! Посты выставим. Вам надо ехать по этой дороге. Через пять километров речка и мост. За ним развилка. Там два отделения саперов ремонтируют настил. И имеется пост фельджандармерии.
— Хорошо, Шлотт, занимайтесь. Вперед!
Ганомаг запетлял по грунтовке, оставляя позади суету, прикрытую поднявшейся с дороги пылью.
— Не расслабляемся, — сказал Лукин, глядя назад. — С фельджандармами труднее будет.
— Сработает ли жетон?
Капитан лишь плечами пожал.
— Должен. А нет, так гранатами прорываться будем…
Дорога заложила поворот, лес отдалился. На выкошенных лугах стояли стога. Пахло сеном.
— Вижу мост — сообщил Степаненко.
Чичерин укрепил фуражку на голове, поднялся, хватаясь за поручень, и вгляделся вперед.
— Так, посмотрим, — сказал Лукин, приподнимаясь следом. — Мост деревянный. Трехметровый пролет. Сразу за мостом с краю цундапп с коляской. В коляске немец с бляхой на груди. У перил второй. На той стороне у перекрестка еще один цундапп с экипажем и грузовик, в который грузятся солдаты.