Судьбы наших детей (сборник)
Шрифт:
— Я и так живу, — сказал он и добавил: — У меня все хорошо. Убирайся к черту!
Дядька отступил на шаг. Уголки его рта опустились.
— Убираться к черту? — прошептал он.
— Я всех посылаю к черту, — сказал мальчик. И сделал было попытку добродушно улыбнуться, но она его сразу утомила. — Ну что, можно мне вернуться к игре?
— Как ты посмел сказать родному отцу, чтобы он убирался к черту? — пробормотал Дядька. Вопрос эхом отозвался в нетронутом уголке его очищенной памяти, где хранились воспоминания о собственном странном детстве. Его собственное странное
На мгновение в глазах мальчика мелькнул интерес, но тут же угас.
— Они найдут тебя, — сказал он. — Всех находят.
— Я украду космический корабль, — пообещал Дядька, — и мы все улетим на нем — ты, мама и я.
— Куда? — спросил мальчик.
— Туда, где хорошо! — ответил Дядька.
— А где хорошо? — спросил Хронос.
— Не знаю. Поищем, — сказал Дядька.
Хронос сочувственно покачал головой:
— Извини. Я думаю, ты сам не знаешь, о чем говоришь. Просто из-за тебя перебьют кучу народу.
— Ты хочешь остаться здесь? — спросил Дядька.
— Я здесь привык, — ответил Хронос. — Можно мне идти?
Дядька заплакал.
Это повергло Хроноса в смятение. Он никогда не видел, чтобы мужчина плакал. И сам никогда не плакал.
— Я пошел играть! — крикнул он и выбежал из комнаты.
Дядька подошел к окну. Посмотрел на железную игровую площадку. Теперь команда Хроноса принимала мяч. Хронос присоединился к товарищам по команде и стал лицом к подающему.
Хронос поцеловал амулет и спрятал его в карман.
— Спокойно, ребята! — хрипло крикнул он. — Давайте-ка, братцы, прикончим его!
Жена Дядьки, мать юного Хроноса, была инструктором в Школе шлимановского дыхания для рекрутов. Как известно, шлимановское дыхание — это методика, позволяющая человеку выжить в условиях вакуума или непригодной для дыхания атмосферы, не обременяя себя ни шлемами, ни какими-либо громоздкими дыхательными приспособлениями.
Методика заключается в том, чтобы принимать богатые кислородом таблетки. Кислород поступает в кровь через стенки тонкого кишечника, а не через легкие. На Марсе такие таблетки официально именуются боевым дыхательным пайком, а в просторечии — шариками.
В условиях безвредной, но непригодной для дыхания атмосферы Марса шлимановское дыхание не составляет никакой трудности. Человек дышит и говорит совершенно нормально, хотя кислород из атмосферы в его легкие не поступает. Нужно только не забывать регулярно принимать шарики.
В школе, где инструктором была жена Дядьки, рекрутов обучали более сложной методике дыхания — в вакууме или во вредных атмосферных условиях. Здесь же требовалось не просто глотать таблетки, но затыкать уши и ноздри и не раскрывать рта. Любая попытка заговорить или вздохнуть привела бы к кровотечению и, возможно, к смерти.
Жена Дядьки была одним из шести инструкторов Школы шлимановского дыхания для рекрутов. Классом ей служила небольшая, абсолютно пустая
На столе посреди комнаты была миска с шариками, миска с затычками для ушей и ноздрей, лейкопластырь, ножницы и маленький магнитофон: когда учащиеся ничего не делали, они слушали музыку.
Сейчас как раз и было такое время. Рекрутов напичкали шариками. Теперь они сидели на скамейках, слушали музыку и ждали, пока шарики попадут в тонкий кишечник.
Музыка, которую рекруты слушали, была украдена с Земли совсем недавно. На Земле она пользовалась огромным успехом. Песню исполняло трио — юноша, девушка и соборные колокола. Песня называлась «Господь нам украшает душу». Сначала юноша и девушка пели по очереди, а потом — вместе.
А соборные колокола вступали, едва упоминалось что-нибудь религиозное.
Все семнадцать рекрутов были в новеньких, цвета зеленых лишайников, трусиках. Их заставили раздеться, чтобы инструктор мог следить за внешней реакцией тела на шлимановское дыхание.
Все рекруты только что вышли из Центрального госпиталя, где им вычистили память и установили антенны. Их головы были выбриты, и у каждого от макушки до затылка тянулась полоска пластыря.
Пластырь показывал, в каком месте установлена антенна.
Глаза рекрутов были пусты, как окна заброшенных текстильных фабрик.
Глаза инструктора тоже были пусты, так как и ей недавно очистили память.
При выписке из лечебницы ей сказали, как ее зовут, где она живет и как обучать шлимановскому дыханию, а больше не сказали почти ничего. Да, вот еще что: ей сказали, что у нее есть восьмилетний сын по имени Хронос и что она, если пожелает, может навещать его в школе, по вторникам.
Звали инструктора, мать Хроноса, жену Дядьки, Би. На ней был зеленый спортивный костюм и белые гимнастические туфли, а на шее висели свисток на цепочке и стетоскоп.
На свитере было вывязано ее имя.
Она взглянула на стенные часы: по времени шарики уже должны были проникнуть в тонкий кишечник. Она встала, выключила магнитофон, дунула в свисток и скомандовала:
— Становись!
Рекруты еще не прошли основ военной подготовки и потому не умели правильно выполнять команды. На полу были начерчены квадраты, где рекрутам полагалось стоять, чтобы получались стройные, радующие глаз ряды и шеренги. Бессмысленно глядя перед собой, рекруты засуетились, по нескольку человек залезая в один квадрат. В конце концов каждый занял свое место.
— Так, — сказала Би, — теперь возьмите затычки и заткните, пожалуйста, ноздри и уши.
Липкими от пота руками рекруты разобрали затычки. Потом заткнули себе носы и уши.
Би ходила от одного к другому, проверяя, у каждого ли надежно залеплены ноздри и уши.
— Хорошо, — сказала она, завершив осмотр. — Очень хорошо. — Она взяла со стола лейкопластырь. — Сейчас я докажу, что, пока действуют шарики, легкие вам не нужны.
Она шла вдоль шеренги, отрезая куски пластыря и заклеивая ими рты. Никто не возражал. А когда она закончила, возразить было невозможно, при всем желании.