Суета вокруг барана
Шрифт:
Крупная как горошина слеза скатилась по щеке и оставила след на кофточке. А из уголка глаза выкатилась другая слеза, такая же крупная и прозрачная.
– - Не хлюпай, тебе говорят, а то я тоже разревусь, - Галя подошла к Александре Федоровне и обняла ее. Та уткнулась лицом в грудь подружке, обильно орошая голубенькие незабудки на ее кофточке. Галя успокаивающе похлопывала ее по плечу, а вскоре и сама стала довольно подозрительно посапывать носом.
Верочка тоже перестала копать, но держалась. Ей тоже было жалко Геродота, но она понимала, что Лисенко прав и все произошедшее вполне
– - Да...
– Лисенко поглядел на рыдающую Александру Федоровну и пытающуюся успокоить ее Галю, затем на нахмурившую бровки Верочку.
– Сбылась мечта идиота, как говорил товарищ Бендер. Добиваешься чего-то, добиваешься... Добьешься, наконец, а счастья все нет. Такая вот хитрая штука - жизнь.
– - Ой! Александра! Ты же меня насквозь промочила, - спохватилась Галя.
– Нельзя же так. Прекрати немедленно. Нечего сырость разводить.
– - Я уже все, - неохотно оторвалась Александра Федоровна от мокрых незабудок. Она выплакалась, и ей стало легче.
– Все, больше не буду, - Александра Федоровна глубоко вздохнула и вытерла лицо ладонями.
– А ты, Вера, совсем железная. Неужели тебе его не жалко?
– - Жалко, - призналась Верочка.
– Только что поделаешь... Суровые законы жизни.
– - Это был очень хороший баран, - ударилась в воспоминания Галя.
– Честный и откровенный. Он все понимал. Что ему ни скажешь, он понимал. За эти дни он стал настоящим членом нашего коллектива. Вел себя скромно, и хорошо к нам всем относился. Он нас любил...
Все положительные качества, какие Галя только сумела вспомнить, она приписала барану и получилась прекрасная характеристика. Добавить сюда что он активно участвует в общественной жизни коллектива, политически грамотен и морально устойчив, поставить печать, три подписи и вполне можно было рекомендовать барана для туристической поездки за рубеж. Даже в капиталистические страны.
– - Да, он был очень добрым и умным, - дополнила характеристику Александра Федоровна.
– Когда я его о чем - нибудь спрашивала, и он соглашался со мной, то кивал головой. А если не соглашался, то не кивал, а иногда даже отворачивался. Вот такой он был умный.
– - В старости, когда станешь знаменитой ученой, и будешь писать мемуары, непременно расскажи о Геродоте. Всем будет очень интересно, - посоветовал Лисенко.
– - Не буду я писать мемуары, - отказалась Александра Федоровна.
– Я буду Коленьку воспитывать, это важней чем какие-то мемуары.
– - Как хочешь, - не стал спорить Лисенко, - хотя о таком замечательном баране могла бы и написать. Люди, в мемуарах пишут о собаках, о кошках, о лошадях. Кое-кто даже об утконосах. О самой разной скотине пишут. А о баранах никто еще не написал. Учти - ты будешь первая.
– - Все равно не хочу, - не соглашалась Александра Федоровна.
– - У тебя еще есть время подумать. Коленька вырастет, ты станешь старенькой, выйдешь в академики, и самое тебе тогда будет время писать о баранах.
– - О баранах никто читать не станет, - вмешалась Верочка.
– Кому нужны воспоминания о баранах?
– - Не скажи. Это если обычный человек о баране напишет, его никто читать не будет.
– - Вклад во что?
– поинтересовалась Галя.
– - Не знаю уж во что, но отметят, кому нужно будет, тот придумает. Тут ведь целое направление может появиться. Есть же у нас аграрники, промышленники. Будут баранники или баранисты, критики мигом название подберут. Тут целина, так что специалисты непременно появятся. А ты, Александра Федоровна, станешь патриархом этого нового направления.
– - Не может она быть патриархом, - машинально поправила Верочка.
– Она женщина.
– - Ну - матриархом, тоже неплохо звучит.
– - Не буду!
– стояла на своем Александра Федоровна.
– И академиком не хочу становиться и матриархом не хочу. Мне это не нужно. Я в школу пойду, учителем. Пусть Верочка идет в академики, пишет о баранах и становится матриархом. У нее способности к научной работе.
– - Раз так - вернемся к серым будням, - предложил Лисенко.
– Покопаем, а ты пока подумай. Еще не поздно. Можете обе написать. У вас же впечатления индивидуальные, интересно будет сравнить. А что касается траурного митинга в честь безвременно усопшего барана, то я объявляю его закрытым. Тем более, что ясности пока никакой нет. Петя ведь говорил, что ничего с нашим бараном в ближайшее время не случится. Звезды не позволяют.
34
Неуклюже ковыляя по кочкам, машина подошла к лагерю, и остановилась все еще подрагивая от напряжения испытанного во время непривычного для нее путешествия по пересеченной местности. Александр Александрович выключил зажигание, поставил машину на ручник и облегченно вздохнул. Машина тоже облегченно вздохнула. Облегченно вздохнул в кузове и Петя Маркин.
– - Я думал она рассыплется, когда мы там прыгали, - признался профессор, выбираясь из кабинки и потирая ушибленное во время поездки колено.
– А ничего, добрались, можно сказать, вполне благополучно.
– - Отечественная, - похвалил свое сокровище Александр Александрович.
– Крепкая машина. Если у такой машины хороший водитель, - под хорошим водителем он имел в виду себя, - она, где хочешь, пройдет. Даже по самой непроходимой местности.
– "Там где пехота не пройдет, где бронепоезд не промчится", - выдал из кузова Петя Маркин строчку из суровой асовиахимовской песни, про стальную птицу.
– Прыгучесть у нее высокая - будь здоров!
Александр Александрович тоже выбрался из кабины и два раза лягнул каблуком переднее колесо, определяя таким надежным способом давление в камере.
– - Американская бы точно рассыпалась. У нас ведь какие дороги!
– с гордостью отметил Александр Александрович.
– На наших дорогах ни одна американская машина не выдержит. Металл у них не тот. И водители не те.
– - У них ни один шофер не сумел бы вот так лихо проехать, - продолжал издеваться Петя Маркин.
– Слабо им. А нам кочки не помеха. "Нам нет преград ни в море, ни на суше" - вспомнил он строчку из другой песни, героической, зовущей на подвиг.
– Ох, и отчаянный же мы народ.