Суета вокруг барана
Шрифт:
"Он бы твою латынь послушал, так без всяких разгадок утопился бы" - хотел сказать Петя. Но не сказал. Ведь если Урюбджур обидится, то может отказаться резать барана.
– - Нет, сейчас Сфинкс загадки уже не задает, - разочаровал собеседника Лисенко.
– - Вот это плохо. Хотя я все равно в Египет не поеду, - с сожалением отказался Урюбджур от занимательного путешествия .
– Там сплошная пустыня, везде песок, а я степь люблю. Путь Петя едет, он молодой, может там пирамиды раскапывать.
– - Зачем мне Египет, - отказался и Петя. У него
– Нечего мне там делать, там все уже раскопали. А у нас здесь целина.
– - И правильно сделаешь, - поддержал его Лисенко.
– Недавно вышло Постановление, что надо срочно развивать отечественную науку. Вот ты ее и развивай. Нечего по заграничным Египтам мотаться. А это веточка коралла из Красного моря, - продолжал он удивлять Урюбджура, разворачивая еще один пакетик.
– А вот это - бронзовое зеркало, сделано где-то в Китае...
– - Подожди, - остановил его Урюбджур.
– Вы все это здесь нашли?
– - Здесь. В этих вот курганах.
– - Ни хрена себе! Это же фантасмагория какая-то получается...
Урюбджур явно растерялся. Вообще-то растерянного Будду представить себе совершенно невозможно. Но Урюбджур растерялся, это точно. Он никак не мог себе представить, каким образом здесь, в степи, появились все эти удивительные вещи.
– - Значит, янтарь из Прибалтики привезли, а жучки из Египта?
– - Совершенно верно, - подтвердил Лисенко.
– - А зеркало это из самого Китая...
– - Из Китая.
Уробджур оторвал взгляд от бронзового зеркала и посмотрел в степь. Степь была красивой: бескрайняя и бесконечная, она где-то там, далеко, далеко, сливалось с небом, и продолжалась в нем. Можно было часами сидеть на сурчином холмике, смотреть в бесконечную даль и слушать, как поет ветер. Здесь он никогда не умолкал, он был частью этой степи и больше нигде не звучал так ласково и нежно. Урюбджур знал степь с детских лет, здесь он родился, вырос, жил и чувствовал себя частью этого удивительного простора, который делал его свободным и счастливым, потому что нет нигде места столь же красивого и величественного, как степь. Куда же везти все эти красивые вещи, если не сюда.
– - Ха, значит, зеркало это сделали в Китае и привезли сюда, - А веточку коралла из Красного моря тоже привезли сюда, и жучков из Египта. Понятно, здесь наверно было какое-то очень важное место, скрещение дорог или центр международной цивилизации.
– - Ничего подобного, никакого центра. Самые обыкновенные кочевники, достаточно дикие даже по тем временам. В это время в Риме - высочайшая культура.
– - Почему же все это сюда доставляли?
– - Значит, был спрос. Кочевники, наверно, любили украшения. А купцами тогда работали очень лихие ребята, они могли достать все, что угодно и доставить свой товар в самую глухую дыру, лишь бы хорошо заработать. И разбойнички торговлей не брезговали. В те времена, пожалуй, не было большой разницы между купцами и разбойниками, но глубинку дефицитом они обеспечивали неплохо. И получали от этого
– - Из Китая везли...
– появившиеся на лбу Будды морщины свидетельствовали, что он пытается решить сложную проблему.
– Это же такая даль. А средства транспорта тогда были примитивные и совсем отсталые - караванами все везли, а караван очень медленно идет. Из Китая или Египта несколько лет ехать приходилось.
– - Да нет, из Китая никто сюда не добирался и из Египта тоже. Вещи переходили от купца к купцу, или, скажем, от разбойника к разбойнику. И продолжалось это, действительно, несколько лет. Они, может быть, через десятые руки сюда попали. Но попали же.
– - Ага, теперь понятно. Все это на нашу территорию попало при помощи интенсивной международной торговли.
– Урюбджур разобрался в мучавшей его проблеме и сразу повеселел.
– Ничего не скажешь, хорошо работали ребята, - похвалил он торговцев - разбойничков.
– Cейчас так не умеют. К нам в сельпо такой хороший товар сейчас не завозят. Я бы купил какое-нибудь изделие из Египта... Или из Индии, тоже древняя страна.
– - Зачем тебе?
– поинтересовался Лисенко.
– - Как это зачем? Вечером поставлю на стол, буду на это изделие смотреть и думать: как там люди живут, что они делают, как празднуют. Если на какую-нибудь вещь долго смотришь - все понять можно.
– - Романтик ты, - вздохнул Лисенко.
– Хорошо тебе.
– - Хорошо, - согласился Урюбджур.
– А вы из Индии что-нибудь находили?
– - Нет, из Индии в этих местах ничего нет...
– - Жалко, а что у вас самое древнее? Есть что-нибудь такое?
– - Есть у нас и кое-что такое, - Лисенко открыл другой ящик, порылся в нем и вынул сверток, побольше, чем прежний. Развернул газету и показал Урюбджуру средних размеров глиняный горшок.
– - Вот, пожалуй, самый ранний из того, что у нас есть.
– - Сколько ему лет?
– - Лет ему порядочно. Ямную культуру относят к четвертому тысячелетию до нашей эры. Так что можно считать, что этому горшку шесть тысяч лет.
– - Шесть тысяч лет!
Урубджур осторожно взял горшок, повертел его в руках, погладил не совсем ровную поверхность. Потом опустил ладонь внутрь сосуда и пощупал стенки изнутри: плавных округлостей, присущих всем современным сосудам здесь не чувствовалось. Несильно постучал костяшками пальцев по стенке. Звук получился глухой.
– - Гончарного круга тогда еще не было, - подсказал Лисенко.
– - Понятно, почему он такой. И обжиг тоже плохой. На кострах наверно обжигали. Почему у него дно такое странное?
Дно действительно было странным, как тупой конец у яйца. Поставь такой горшок на стол, сразу упадет набок.
– - А вот это археологическая загадка, которую тебе предстоит, друг мой, отгадать, - предложил Лисенко.
– - Из толстой проволоки делали кольцо на высоких ножках. Горшок в таком кольце хорошо держался, а под ним разводили костер, - не смог удержаться от ехидной подсказки Петя.