Суета вокруг барана
Шрифт:
– - Интеллигенты, - посочувствовал гость. Это какую же богатую фантазию надо было иметь, чтобы назвать Лисенко и Маркина интеллигентами.
– Интеллигентам с бараном не управиться, не та закваска.
– - У нас сейчас сонное царство, - сообщил Лисенко.
– Через часок шеф проснется, мы и решим с бараном. А сейчас можем раскопки посмотреть, - предложил он.
– И давай без церемоний. Меня Володей зовут, а это Петя, еще молодой, но уже талантливый, будущая гордость археологической науки. Но можешь с ним запросто, он скромный, нисколько не задается. Прост, как правда.
Петя "будущую
– - Вижу что талантливый. Такие солидные очки простые люди не носят... А меня Урюбджуром звать. Некоторые, правда, называют Сережкой, это вроде русский перевод, я не возражаю. Но мне больше нравится, когда Урюбджуром называют.
– - Урюб-джур, - протянул Лисенко.
– Красивое имя. Монгольское?
– попытался он продемонстрировать свою эрудицию, но тут же был посрамлен.
– - Незнание ведет к заблуждению, - назидательно поднял палец Урюбджур.
– Калмыцкое имя. Монголы к калмыкам не имеют никакого отношения. Рядом жили когда-то, близкая культура, близкий язык. Но монголы - один народ, калмыки - совсем другой.
– - Понял, - Лисенко не обиделся на нравоучительный тон. Лисенко вообще не мог обидеться на Урюбджура, потому что решался вопрос с бараном и они, наконец, избавятся от этой скотины.
– Пойдем, посмотрим наши раскопки.
– - Пойдем, - охотно принял предложение Урюбджур.
– В конечном итоге это и является наиболее интересной частью моего визита к вам. Иногда задумаешься и чувствуешь, что чего-то не хватает.
– - Не хватает газированной воды с малиновым сиропом, - подсказал Лисенко.
– - Да нет, - на полном серьезе проигнорировал Урюбджур газированную воду с малиновым сиропом.
– Человеку время от времени очень нужны новые впечатления.
– - Это, пожалуй, верно, особенно если живешь в степи. Все время одно и то же видишь. Степь, к сожалению, однообразная и, как определили еще до нашей эры предки - плоская как блин.
– - Совершенно наоборот, - не согласился гость ни с Лисенко, ни с предками.
– Степь очень разная: в одном месте - одна, в другом - другая. Утром - одна, днем - совсем другая. Она нисколько не одинаковая и все время изменяется.
– - Почти то же самое говорил Гераклит, - продемонстрировал свою ученость Петя.
– - Какой Гераклит? Что он говорил про нашу степь?
– заинтересовался Урюбджур.
– - Да нет, он не про вашу степь, а про воду, но в более широком смысле...
– Петя задумался, прикидывая как бы попроще объяснить сыну степей философские воззрения Гераклита, в которых он и сам был не особенно силен.
– Был такой философ в древней Греции, так он говорил, что нельзя дважды войти в одну и ту же реку.
– - Загибает твой Гераклит, - Урюбджур загнул указательный палец на правой руке и показал его Пете.
– Вот так!.. Как это нельзя? Я, когда в Сибири жил, много раз в Енисей входил.
– - Так он же был философом и рассуждал с философской точки зрения. Понимаешь, когда ты второй раз входишь в речку, вода уже не та, та вода утекла и пришла другая... А вода в реке - это самое главное, и если ты входишь в другую воду, значит ты входишь в другую реку.
– - Ха, а ведь правильно говорил
– Входишь в одну воду, а пока стоишь, она уже другая... Река та же самая, а вода другая ( в этот момент Урюбджур совершенно самостоятельно развил учение Гераклита тезисом, что нельзя даже один раз войти в одну и ту же реку), значит и река другая. Степь такая же, как река, все время меняется. Скачешь по степи, а она все время исключительно разная, два одинаковых места найти нельзя.
Лисенко считал что в степи невозможно найти два разных места, настолько все похоже, но спорить не стал.
– - Наверно ты прав, - согласился он.
– Но для того чтобы это увидеть, надо жить в степи. А мы здесь наездом.
– - Правильно, - подтвердил последователь Гераклита.
– У меня степь одна, у тебя другая - сплошная диалектика. И ни хрена тут не поделаешь.
– - Диалектика?
– обрадовался Лисенко. Урюбджур нравился ему все больше. Он и так уже завоевал симпатии Лисенко своими рассуждениями о народных традициях, и выгоде, которую получает от них государство, а тут еще, совершенно неожиданно, и диалектика.
– - Самая сплошная диалектика, - подтвердил тот.
– Диалектика - это когда все изменяется, а человек должен разобраться, почему все изменяется, - объяснил он.
– - Да, диалектика она такая, - согласился Лисенко.
– От нее никуда не денешься. Без нее ни в чем разобраться абсолютно невозможно.
– - Поэтому человеку непременно надо иногда посмотреть на что-нибудь новое для себя: совсем неожиданное, или веселенькое...
– продолжал рассуждать Урюбджур.
– - Посмотреть на веселенькое - это всегда полезно. Пойдем, покажу тебе наши раскопки, обхохочешься.
Вот так, изысканно беседуя, они выбрались из палатки. Пете не хотелось идти в пекло, но любопытство выгнало и его. Да и в палатке тоже был не курорт, ветер почти стих и в палатке было нечем дышать.
38
Невдалеке от палатки лениво пощипывала травку вороная кобылка-четырехлетка. Хороша была кобылка: черная как безлунная ночь в степи. На мускулистой шее, увенчанной кроткой жесткой гривой - небольшая изящная голова, ноги сухие, длинные, крепкие.
Кобылка вела себя гордо и независимо. Она снисходительно поглядывала на барана, на палатки, на машину, на простирывающую в небольшом тазике свои футболочки Серафиму. Кобылка была чужой, в этом маленьком уголке цивилизации, да и вообще в этом времени. Она была из тех отчаянных веков, когда степь оглашалась гортанными криками кочевников, свистом стрел и топотом многоногих табунов. Когда не было здесь автомашин пахнувших железом и шоферов, лежащих в их тени на брезенте, не было палаток и стирающих свои футболочки археологинь.
– - Твоя?
– спросил Лисенко, любуясь вороной.
– - Моя, - Урюбджур легко присвистнул.
Кобылка грациозно подняла голову, подошла к нему танцующим шагом и уткнулась мягкими губами в ладонь. Хозяин ласково погладил ее по изогнутой шее.
– - Где держишь такую красавицу?
– Лисенко тоже погладил лошадку. Черная, блестящая на солнце шерсть была мягкой и теплой.
– - В табуне держу, ей там весело.
– - А не сдохнет в табуне?
– - Нет... Моя не сдохнет.