Сумасшедшая деревня
Шрифт:
– Это папины бабушка и дедушка, - сказал Алеша.
– Ну значит на папу. Вернее, он на них. То есть, на вас, - поправился Владислав Валентинович и обратился к мимикрам: - Откуда будете?
Фуго с Дариндой посмотрели на Алешу, и "правнучек" ответил за них:
– Из Саратовской области. Там деревенька есть такая, называется Большие Баклуши. Вот они там и живут.
– Хорошее название, - похвалил Владислав Валентинович.
– И что у вас там, свое хозяйство?
– поинтересовалась Ирина Константиновна. Мимикры снова повернулись
– Да, двухэтажный дом, две лошади, четыре коровы, шесть поросят, восемь овечек, десять кур, двенадцать уток, четырнадцать гусей, кошка, собака и две канарейки.
– Ого!
– как бы не веря, воскликнул Владислав Валентинович, смеривая взглядом двух тщедушных старичков.
– Прямо целый зоопарк.
– И не тяжело на старости лет держать столько животных?
– спросила Ирина Константиновна.
– А, ерунда, - вдруг ответил Фуго.
– Утром выгоняем весь этот зверинец в лес, и они там пасутся. А вечером я дую в дудку, и они все возвращаются. Ручные совсем.
– Оригинально, - восхищенно проговорил Владислав Валентинович, а Ирина Константиновна посмотрела на Даринду и смущенно спросила:
– Извините, забыла, как вас зовут?
Даринда засуетилась, испуганно взглянула на Алешу, но тот и сам давно позабыл придуманное им имя. Замешкавшись, он сделал вид, что поправляет фигуры на шахматной доске, но понял, что дальше тянуть нельзя и выпалил:
– Агафья Тихоновна.
– Да?
– удивилась Ирина Константиновна, которая тоже не помнила утреннего имени Даринды, но все же с кислым лицом продолжила: - Агафья Тихоновна, милая, сколько же вам лет?
Даринда опустила глаза, а Алеша ответил:
– Девяносто шесть.
– Она у вас что, немая?
– сочувственно спросила соседка, так и не дождавшись от "прабабушки" ни одного слова.
– Нет, - вдруг сказала Даринда.
– Просто я долго думаю.
– Точно, - обрадовался Алеша.
– Бывает прадедушка спросит у неё о чем-нибудь утром, а прабабушка только вечером отвечает.
– А-а-а, - закивала Ирина Константиновна.
– Понятно. А прадедушку-то как зовут? Вы извините, конечно, тоже запамятовала.
– Пантелеймон Захарович, - не могнув глазом, проговорил Алеша.
– Пантелеймон Захарович?
– удивилась соседка и посмотрела на мужа.
– Хорошее русское имя, - пожав плечами, ответил на взгляд жены Владислав Валентинович.
– Хорошее, - растерянно поддержала его Ирина Константиновна, мучительно пытаясь вспомнить, как звали прадедушку утром.
– Да, Пантелеймон Захарович, - вальяжно развалясь на диване, подтвердил Фуго.
– Девяносто семь лет, люблю животных. Но только домашних, - уточнил он.
– Жареную картошку и вот шахматы.
– И что же, все девяносто семь лет вы прожили в деревне? В этой, как его, в Больших Баклушах?
– спросил Владислав Валентинович.
– Да, - ответил Фуго.
– Люблю, знаете ли, свою деревеньку. Выйдешь поутру на улицу, а там коровы, овцы, свиньи, собаки - видимо-невидимо.
– Хорошо описываете, прямо по-писательски, - одобрил Владислав Валентинович.
– Мы, городские, не знаем всех этих прелестей. Дачники, одно слово. А тянет на землю.
– Вот меня тоже так на землю тянет, так тянет, - вдруг вступила в разговор Даринда, забыв о том, что у неё в деревне Большие Баклуши двухэтажный дом.
– Так хочется иметь хотя бы маленький клочок земли. И чтобы домик на ней стоял - тоже ма-аленький такой, аккуратненький.
– А у вас же в Саратовской области есть и земля и дом, - опешил Владислав Валентинович и посмотрел на жену.
– Есть, - спохватилась Даринда.
– Но хочется еще.
– Понятно, вам хочется здесь, поближе к своим, - сочувственно сказал сосед и добавил: - Кстати, в соседней деревне пустует один домик. Если сходить в сельсовет и попросить, может быть дадут. Ну мы пошли, а то поздно уже.
– Владислав Валентинович поднялся и жена тут же последовала его примеру.
– Очень приятно было с вами познакомиться, - сказала Ирина Константиновна.
– Заходите к нам пить чай вместе с вашей внучкой, Светланой Борисовной.
– Обязательно, - пообещал Фуго и тоже встал.
– А вы заходите к нам. Я вам в следующий раз расскажу, как мы с тетушкой Дариндой одомашнивали трубиранов. Это животное такое.
– Так у вас ещё и тетушка жива?
– удивилась Ирина Константиновна.
– Жива, - понимая, что проговорился, ответил Фуго.
– Она там, в деревне осталась, за нашим стадом присматривает. Сто двадцать пять лет, самая старая жительница деревни. Глухая как пень, совершенно слепая и ничего не говорит. Но хозяйство содержит в порядке.
– И как же она справляется? Слепоглухонемая...
– изумилась Ирина Константиновна.
– На ощупь, - ответил Фуго.
Алеша давно уже глазами делал мимикру знаки и даже пытался перебить своего фальшивого прадедушку, но Фуго не обращал на его попытки никакого внимания.
– По стенке выйдет во двор, как свистнет, коровы со свиньями кидаются в рассыпную, только пятки сверкают.
– У коров и свиней копыта, а не пятки, дорогой прадедушка, - сквозь зубы поправил его Алеша.
– Я и говорю, копыта, как фонари какие, так и сверкают, - сказал Фуго.
От соседей по даче Владислав Валентинович и Ирина Константиновна вышли слегка не в себе. Старички произвели на них глубокое впечатление. Особенно обоих поразил неправдоподобный рассказ Пантелеймона Захаровича о слепоглухонемой тетке.
– Может они сумасшедшие?
– предположила Ирина Константиновна.
– Не знаю, - мрачно ответил Владислав Валентинович.
– Но все это мне почему-то не нравится.
А вечером , перед самым сном позвонила Светлана Борисовна. Алеша не стал расстраивать её, рассказывать, что произошло. Он сообщил, что они очень хорошо поужинали, и Фуго, который сидел рядом, громко подтвердил: