Сумеречный вор
Шрифт:
Харуюки не дыша кивнул – он был не в силах даже поблагодарить Тиюри за смекалку – и неуклюже вывалился из кабинки.
Глядя только на выход, он заставил свое полускрюченное, непослушное тело сделать шаг, потом еще шаг. Если он сейчас упадет – или войдут еще девчонки…
От этих мыслей он едва не потерял сознание, но каким-то чудом его ноги все же не заплелись, и Харуюки сумел выбраться из комнаты. Пробежав коротким U-образным коридором, он очутился там, где были раздельные входы на мужскую и женскую половины, и, лишившись сил, привалился спиной к стене.
– …Засранец!..
Выругавшись, он поднял голову и метнулся к настоящей мужской душевой, вход в которую был напротив.
…Однако. В голубовато-серой комнате никого не было. И никаких признаков того, что кабинками кто-то пользуется. Скорей всего, к тому времени, когда Харуюки влез в женскую душевую, Номи уже ушел.
– …Дерьмооо, – простонал Харуюки и стукнул кулаком по стене.
Два часа спустя, в квартире семьи Курасима на 22 этаже, в комнате Тиюри.
Харуюки сидел на коленях, упершись лбом в пол.
– Прости меня, извини, облажался, ну прости, пожалуйста!!!
Он сам не знал, сколько раз уже произнес слова извинения, но все повторял и повторял.
Хозяйка комнаты, сидящая в своей школьной форме на кровати, скрестив руки, продолжала источать ауру убийства. С тех пор как она впустила Харуюки, явившегося извиняться, она не произнесла ни слова, однако это было еще страшнее.
То, что он натворил, было, конечно, ужасно – это Харуюки понимал. Но истинную глубину шока Тиюри, пожалуй, ни один человек мужского пола оценить не способен.
Ее абсолютно голое тело разглядывали в упор, с расстояния в метр, не больше.
Нет нужды говорить, что это куда большее преступление, чем вирус, который Такуму в прошлом году запустил в нейролинкер Тиюри. Это было совсем не то же самое, что совместные походы в баню, когда они были маленькими. Да, с тех пор все изменилось. Изящная ключица, четкая линия грудных мышц, соединяющих плечо с грудью, а под ними неожиданно большие белые –
– …Вспоминаешь, да?
Эти внезапные тихие слова заставили Харуюки подскочить на сантиметр вверх, не меняя коленопреклоненной позы.
– Нет, я не вспоминаю, я ничего не помню!
– Врешь, у тебя все уши красные. Хочу предупредить: если ты будешь всякое странное воображать, то я, пока у тебя всю память не отшибет, в это самое… как его… а, да, будешь у меня нырять в «Безграничное нейтральное поле». На сто лет.
Харуюки опять подпрыгнул.
– Я, я не буду, не буду!
…Честно говоря, если Тиюри сейчас заставит Харуюки воспользоваться командой «Анлимитед бёрст» и потом будет час за ним следить, то там, внутри, пройдет сорок дней. И картина, хранящаяся у него в мозгу, изрядно затуманится.
Однако все это время за ним будут гоняться другие Бёрст-линкеры и «энеми», и, помимо потери памяти, он еще страшно вымотается; поэтому Харуюки отчаянно замотал головой.
– Я уже забыл, я суперзабыл!
– …Ладно, какое именно возмещение мне нужно от Хару, я еще как следует подумаю. А пока этот вопрос отложим.
В очередной раз фыркнув, Тиюри запустила Харуюки в голову чем-то мягким. Подняв глаза, он увидел, чем именно – большой подушкой.
– Можешь уже подняться с колен, просто сядь.
– А… ага.
Кивнув, Харуюки подобрал подушку. Сперва ему показалось, что это слон, но нос оказался коротким, зато ног было три пары, то есть шесть штук.
– Это, это что?
– Тихоходка. Самое сильное живое существо на Земле… Так, не отвлекайся! Ты говорил, что залез в женский душ из-за вируса, а подсунул его тебе какой-то тип по фамилии Номи… это правда?
Харуюки поспешно уселся на странное животное в сэйдза и закивал.
– Д-да, конечно. Я же точно вошел в мужскую душевую. Я, конечно, тупой и не от мира сего, но не настолько же, чтобы перепутать голубой с розовым.
– Но когда он подсунул его тебе? Ты же с этим Номи даже не говорил еще, да?
– А… ага.
Он медленно кивнул.
Действительно, как вирус угодил в его нейролинкер, оставалось полной загадкой. Это должен был бы быть контакт между нейролинкерами где-то в течение недели между приветственной церемонией и сегодняшним днем, но самому Харуюки не шли в голову идеи, когда именно это могло случиться.
Если бы ему удалось изучить сам вирус, то, может, он и узнал бы время, когда тот попал в нейролинкер, но, сколько бы Харуюки ни шерстил память, никаких посторонних программ обнаружить не удалось. Проглядев журнал активности нейролинкера, он обнаружил, что сразу после того, как он вошел в женскую душевую, какой-то неизвестный файл стер сам себя. Поскольку Харуюки не припоминал за собой ничего подобного, то, скорее всего, это и был вирус, который достиг своей цели – он был настроен так, чтобы, поместив в поле зрения Харуюки фальшивые знаки, тут же самоуничтожиться.
– Но тогда… – Тиюри наморщила густые брови и склонила голову набок. – Если он смог это сделать, почему он не снес полностью операционную систему нейролинкера или не стер «Брэйн Бёрст»? Если ему нужно, чтобы ты не дуэлился, то это разве не эффективнее?
– Никакой вирус не может стереть системные файлы. Максимум, что он может, – устраивать всякие шуточки с помощью функций нейролинкера. А что касается «Брэйн Бёрста» – когда человек становится Бёрст-линкером, он может скачать программу у кого угодно. Иначе невозможно было бы апгрейдить линкер. Если, конечно, не заменять главный чип в новом линкере…
После этих слов Харуюки тоже наморщил брови.
– Нет, но… по правде сказать, если он настолько крут, что может подменять картинку и звук, то он мог бы вместо шуточек устроить что-нибудь посерьезнее… Например, красный сигнал светофора заменить на синий[10] или замаскировать машину на дороге… он даже убить меня мог?..
– У, уби-…
Нечаянно вскрикнув, Тиюри поспешно закрыла рот руками, чтобы ее мать, которая была сейчас в гостиной, ничего не услышала, и вновь повторила:
– Убить, эй, ты чего говоришь?! Это, это уже не игра.