Сумерки
Шрифт:
— Чувствуешь себя лучше? — поддразнила я.
— Не совсем, — бросил он.
— Не злись на Билли, — я вздохнула. — Он просто беспокоится обо мне из-за Чарли. Ничего личного.
— Я не злюсь на Билли, — поправил он резко. — Но меня раздражает его сын.
Я отклонилась, чтобы заглянуть в его очень серьёзное лицо.
— Почему?
— Во-первых, из-за него я нарушил обещание.
Я непонимающе на него уставилась. Он еле заметно улыбнулся и пояснил:
— Я обещал, что сегодня вечером не отойду от тебя ни
— А, это. Ну, я тебя прощаю.
— Спасибо. Но есть кое-что ещё, — Эдвард нахмурился.
Я терпеливо ждала.
— Он сказал, что ты симпатичная, — продолжил он, наконец, ещё больше хмурясь. — Я расцениваю это как оскорбление. Ты более чем прекрасна.
Я рассмеялась:
— Возможно, ты немного пристрастен.
— Не думаю. И потом, у меня великолепное зрение.
Мы снова кружились в танце, я стояла на ступнях Эдварда, и он прижимал меня к себе, близко-близко.
— Может, всё-таки объяснишь, ради чего всё это? — поинтересовалась я.
Он недоумённо посмотрел на меня, а я бросила многозначительный взгляд на бумажные гирлянды.
Он немного подумал и вдруг закружил меня сквозь толпу по направлению к запасному выходу. Перед глазами промелькнули танцующие Джессика и Майк, которые с любопытством смотрели на меня. Джессика помахала рукой, я улыбнулась в ответ. Была здесь и Анжела, блаженно счастливая в объятиях невысокого Бена Чейни. Ли и Саманта; Коннер и смерившая нас неприязненным взглядом Лорен… я могла бы назвать по имени каждого. Наконец, мы очутились на улице, в холодных неярких лучах закатного солнца.
Как только мы остались одни, он подхватил меня на руки и понёс через тёмный сад к скамейке в тени земляничного дерева. Там он сел, прижимая меня к груди. Сквозь лёгкие облака просвечивала луна, и его лицо сияло в этом бледном свете. Губы его были сжаты, в глазах застыла тревога.
— Так ради чего? — мягко подсказала я.
Он не ответил, глядя на луну.
— Снова сумерки, — прошептал он. — Завершение ещё одного дня. Каким бы он ни был прекрасным, он должен прийти к концу.
— Не всё приходит к концу, — пробормотала я, почувствовав внезапное напряжение.
Он вздохнул.
— Я привёл тебя на бал, — медленно произнёс он, отвечая на мой вопрос, — потому что хочу, чтобы ты ничего не пропустила. Хочу, чтобы моё существование ничего у тебя не отнимало, если это в моих силах. Хочу, чтобы ты была человеком, и твоя жизнь продолжалась, как если бы меня не было. Словно я умер в начале прошлого века. Как и должно было произойти.
Я вздрогнула при этих словах и сердито тряхнула головой.
— И в каком это странном параллельном измерении я бы пошла на бал по собственной воле? Если бы ты не был в тысячу раз сильнее меня, я бы никогда тебе не позволила затащить меня сюда.
Он едва заметно улыбнулся.
— Было не так уж плохо,
— Потому что я с тобой.
Наступила тишина: он смотрел на луну, а я смотрела на него. Как бы мне хотелось найти правильные слова, чтобы объяснить, насколько для меня неинтересна обычная человеческая жизнь!
— Можешь кое-что сказать? — спросил он, взглянув на меня со слабой улыбкой.
— А разве я не отвечаю на все твои вопросы?
— Просто пообещай, что скажешь.
Я знала, что очень быстро — почти сразу — об этом пожалею.
— Ладно.
— Кажется, ты искренне удивилась, когда поняла, куда я тебя везу, — начал он.
— Я и удивилась, — перебила я.
— Вот именно. Но у тебя же наверняка были какие-то свои ожидания? И что ты думала, для чего я тебя наряжаю?
Да, пожалела и немедленно. Я в нерешительности прикусила губу.
— Не хочу говорить.
— Ты обещала.
— Знаю.
— Так в чём проблема?
Он наверняка решил, что меня сдерживает всего лишь смущение.
— Думаю, ты разозлишься… или расстроишься.
Он задумчиво сдвинул брови:
— И всё же я хочу знать. Пожалуйста.
Я вздохнула.
— Ну, я понимала, что готовится какое-то… событие. Но мне и в голову не приходило, что такое банальное и человеческое… бал! — насмешливо хмыкнула я.
— Человеческое? — безжизненно спросил Эдвард, сразу ухватив ключевое слово.
Не отрывая взгляда от своего платья, я теребила попавшуюся под руку шифоновую оборку. Он молча ждал.
— Ладно, — торопливо призналась я, — я надеялась, что, может быть, ты передумал… и собираешься изменить меня… несмотря ни на что.
Дюжина эмоций сменилась на его лице: злость… боль… что-то ещё… но потом он, похоже, взял себя в руки и состроил изумлённую мину.
— И ты решила, что это такое торжественное событие, впрямь для официальных нарядов? — поддразнил он.
Я насупилась, чтобы скрыть смущение.
— Я же не знаю, как это делается. По мне, так это более разумно, чем бал, — он по-прежнему ухмылялся. — Не вижу ничего смешного!
— Ты права, не смешно, — согласился он, и улыбка померкла. — Мне проще отнестись к этому как к шутке, чем поверить, что ты серьёзно.
— Но я серьёзно.
Он глубоко вздохнул:
— Знаю. И ты действительно этого хочешь?
Глаза его потемнели от боли. Я прикусила губу и кивнула.
— Что же, приготовься к тому, что это будет конец, — прошептал он, словно самому себе. — Сумерки твоей едва начавшейся жизни. Приготовься отказаться от всего.
— Не конец, а только начало, — чуть слышно возразила я.
— Я этого не заслуживаю, — печально сказал он.
— Помнишь, ты говорил, что я вижу себя недостаточно ясно? — спросила я, приподнимая брови. — Ты точно так же слеп.