Супермодель в лучах смерти
Шрифт:
— А потом украсть твои последние деньги и остаться навсегда в Одессе, — продолжила она.
Они сами не заметили, как естественно перешли на ты. Да и вообще после столкновения с Лавром стали чувствовать себя вместе без всякого напряжения.
Когда Павел собрался уходить, Антигони подскочила к нему, поднялась на цыпочки и поцеловала в щеку.
— Храни тебя Господь!
Он ответил поцелуем в губы. Она не отвернулась, но и не прижалась к нему. Выпорхнула из его
— Передай, что у меня высокая температура.
Когда Павел вошел в конференц-зал, на него устремили взгляды десятки глаз. Он подошел к Леонтовичу, пожал протянутую для приветствия руку и тихо предупредил:
— У Любы высокая температура. Она не придет.
Леонтович пожал плечами. И тут же за их спинами раздался голос Татьяны.
— Мы должны увидеть Любу!
Павел обернулся. Его бывшая любовница сидела в окружении Маркелова, Яниса и Егора Шкуратова. За их спинами стояли греческие телохранители.
— И не вешайте нам лапшу на уши, граф! Люба осталась в Афинах, а в вашей каюте прячется какая-то авантюристка!
Павел постарался изобразить на лице удивление. Развел руками и спокойно ответил:
— Мне нечего скрывать. Все знают о нашем романс. Спросите у Петра Кабанюка, он перед отплытием сам лично провожал Любу до моей каюты. А господин Лавр даже пытался к ней приставать. Пусть не стесняется, расскажет, что из этого вышло. Какие могут возникать подозрения?
— Я подтверждаю! — крикнул Кабанюк, давно шушукающийся в углу с высокой блондинкой.
— Вы уверены? — переспросил Маркелов.
— А як же? Дивчина, ну Люба, Люба шла в каюту Павла, а ваш Лавр на нее напал, так мне ж пришлось выручать ее…
Маркелов повернулся к Татьяне и зло прошептал:
— Я слышал эту историю от самого Лавра. Хватит балаган устраивать.
— Нашли кому верить. Кабанюк вечно пьяный. Он скоро трубу за Зыкину принимать будет.
Павел подошел к сидящим. Протянул руку Маркелову, потом Янису, и увидев Егора, показал на него.
— Кстати, знаменитый артист вчера вместе с нами прогуливался по палубе.
Шкуратов высокомерно обвёл всех взглядом и кивнул в подтверждение слов графа. Маркелов поднялся, чтобы покинуть конференц-зал. Янис хотел последовать за ним. Но Татьяна преградила им путь.
— Я требую, чтобы граф позволил зайти в его каюту и убедиться, что там находится Люба!
Павел растерялся. Его выручил Леонтович. Он подошел к Татьяне.
— Я, с позволения графа, зайду проведать девушку: Вы удовлетворены?
— Этого мало! — истерично закричала Татьяна.
— Хорошо, я пойду с Леонтовичем, — с ударением на «я» произнес Шкуратов.
Павел
— Прошу, в любой момент. Только ненадолго. У Любы действительно высокая температура.
— И Илья Сергеевич пойдет! — вставила Татьяна.
— Нет. Не пойду. Я доверяю графу, — отказался тот и быстро вышел из конференц-зала.
— Я вместо него зайцу, если граф не очень будет возражать, — вдруг вызвался Янис. В его интонации сквозила издевка. Как всякое ничтожество, он был рад унизить недоступного ему человека.
— Никак испугались, граф? — злорадно торжествовала Татьяна.
Павел развернулся к ней спиной и обратился ко всем присутствовавшим:
— Я через десять минут готов принять у себя всех, кого заботит здоровье моей невесты!
Это прозвучало подобно взрыву бомбы. От неожиданности почти все раскрыли рты. А через мгновение раздались жиденькие одинокие хлопки, подхваченные со всех сторон и превратившиеся в настоящие аплодисменты.
Татьяне они показались пощечиной. Ее щеки вспыхнули бледным румянцем. Янис предложил ей руку и вывел из зала.
— Ты серьезно? — раскуривая трубку, спросил Шкуратов Павла.
— Абсолютно, — ответил тот.
Леонтович пошевелил усами, но никак не прокомментировал услышанное. Ему и от своих душевных ран некуда было деться, а уж удерживать от глупостей других и подавно не хватало сил.
Павел вернулся в каюту. Антигони сидела в постели, поджав ноги по-турецки, и смотрела телевизор.
— Ты оказалась права, — сообщил он коротко. — Сейчас придут тебя опознавать. Ложись под одеяло. Я положу тебе на лоб полотенце. Бог даст — пронесет.
Антигони ни о чем не спросила. Она сразу оценила катастрофичность ситуации. Сняла джинсы, кофточку, бросила их на кресло, достала из сумки пистолет и юркнула с ним под одеяло. Павел намочил полотенце и положил ей на лоб так, чтобы прикрыть глаза. На подбородок натянул одеяло. А волосы и нос у Антигони действительно были очень похожи на Любины.
— Я при всех назвал тебя своей невестой. На всякий случай. Принимай поздравления.
Антигони ничего не успела ответить. В дверь постучали. Впереди троих мужчин стояла Татьяна. Она подняла руки и заявила:
— Нет-нет… я не переступлю порога этой каюты!
Первым вошел Леонтович. Он даже не взглянул как следует на больную. Только негромко поздоровался:
— Привет, пропажа.
— Здравствуйте, — очень натурально прохрипела Антигони.
Шоумен обратился к Павлу: