Супермодель в лучах смерти
Шрифт:
— Какая же я сволочь!
На это Янис ничего не ответил. Он взял ее руку, полюбовался игрой бриллиантов в подаренном перстне, слегка сжал ее пальцы, выражая благодарность, и поспешил по другим делам.
Татьяна заказала еще коньяку. Она злилась на себя, что не сумела показать Павлу, что вынуждена врать. Выпив еще немного, она принялась думать о своей несчастной судьбе, и ей снова захотелось плакать. Но пришлось сдержаться, потому что посетители бара рассматривали ее в упор.
А тем временем Воркута следовал за обескураженной Ларисой и буквально ввалился вместе с ней в ее каюту, как только она приоткрыла дверь, чтобы войти внутрь. Захлопнув ногой дверь, он зажал ей рот рукой и прошептал на ухо:
— Тихо, Лора-гестапо. Это я — Воркута!
В ответ раздалось испуганное мычание.
— Учти, крикнешь, убью на месте, — пообещал он.
После чего встал, задернул коричневые занавески на окне и включил свет. Лариса сидела на полу и боялась посмотреть в сторону непрошеного гостя.
— Ну, чо? Хорэ сидеть-то на полу. Вставай, рассказывай. Чо забыла в этом круизе?
Лариса медленно поднялась, села в кресло, потерла ударенное при падении колено. Закурила сигарету.
— Ты ищешь графа Нессельроде? — выдавила она из себя.
— А чо его искать?
— Говорят, убить хочешь…
— Значит, о моем присутствии на корабле знают уже все?
— Мне не сообщали, — Лариса подняла на него глаза, полные слез. — Оставь меня в покое. Я-то за какие провинности должна страдать?
Воркута прошелся по каюте. Его лысина покрылась испариной. Он почесал короткую бороденку и задумчиво произнес:
— Будешь работать на меня. А пикнешь, вся твоя темная жизнь всплывет, точно разложившийся труп.
Лариса ничего не ответила. Она ужасно устала и хотела лишь одного — избавиться от всех старых знакомых. Никогда она не участвовала в криминальных проектах, хотя через ее счета проходили разные деньги, в том числе и грязные. Свою чудовищную страсть она не причисляла к «уголовке». Не она же выносила приговор этим несчастным. Редкие дни затмения, особенно после очередного наслаждения пытками и убийством, сменялись долгими неделями, а порой даже месяцами апатии и тихой печали. Никому она не причиняла вреда, сносно относилась к мужчинам и даже отвечала на их комплименты. Леонтович ворвался в ее психику подобно электрическому разряду. Она и предположить не могла, что такой человек способен обратить на нее внимание. Он словно заворожил ее, и, кажется, впервые в жизни Лариса почувствовала влечение к мужчине. Поэтому столь сильно испугалась разоблачения.
Воркута не торопился. Он понимал, что Лора-гестапо никуда от него не денется. Главное, чтобы не вывела на него. А для этого одного испуга и шантажа недостаточно. Он знал идиотскую бабскую психологию, долго прятать в себе свои грехи, а потом, ни с того ни с сего, начать рвать на себе волосы и орать о них всему миру. Одним словом — неустойчивая психика.
— Тут крутые дела начнутся. Граф, он со мной в паре. Про твои художества не заикнется, пока не прикажу. Живи, наслаждайся морем и держи язык за зубами. Ясно?
Лариса кивнула головой и про себя решила из Афин первым же рейсом улететь в Москву.
Казалось бы, разговор между ними был исчерпан. Воркута уже собрался уходить, но в дверь постучали. Он по-звериному напрягся, вытащил из-под куртки пистолет и показал им, чтобы Лариса открыла, а сам спрятался в полупустой стенной шкаф.
В каюту вошел Лавр. Осмотрелся, задержал взгляд на Ларисиной трясущейся руке с зажатой в пальцах сигаретой.
— Случилось что-нибудь?
Лариса не ответила. Она с секунды на секунду ждала выстрела. Страх парализовал ее. Приход Лавра совсем доконал ее. Она была готова упасть у его ног.
— Чем ты напугана? Кто тебя испугал? — не отставал Лавр.
Лариса пожала плечами и сквозь зубы произнесла:
— Вы.
— Не ври. Со мной такие штучки не пройдут. Это ты заливай графьям да всяким шоуменам, — он вплотную подошел к ней и схватил за подбородок. — Отвечай! Ты встретила Воркуту? Да? Где ты его встретила?
Лариса с трудом вырвалась из его рук. Даже уши у нее дрожали в ожидании выстрелов.
Лавр понял, что криком ничего не добиться. Он сел на стол, достал пистолет и, поигрывая им, принялся объяснять:
— Мне рассказала Татьяна о вашем разговоре. Ты подтвердила, что Воркута хотел убить графа, теперь остается найти его среди пассажиров корабля. Занятие нетрудное. Тем более, ты его уже видела. Видела, а?
Лариса замотала головой и зарыдала.
— Успокойся ты наконец! Пошли, со мной бояться нечего. Я дам тебе охрану, и вы будете искать вместе этого подонка. Клянусь, ни один волос не упадет с твоей головы.
Он наглядно покрутил у Ларисиного лица пистолетом, спрятал его и подтолкнул ее к выходу. Лариса безропотно подчинилась. Самым огромным ее желанием было побыстрее выбраться из каюты.
Воркута удостоверился, что они ушли и возвращаться не собираются, вылез из шкафа, отхаркивая и сплевывая прямо на палас набившуюся в носоглотке пыль. Подошел к бару, достал банку пива, не отрываясь, осушил ее и прислушался к шумам за дверью. Ничего подозрительного не обнаружил и спокойно вышел из каюты.
Навстречу ему шли конкурсантки. Они громко разговаривали, смеялись и что-то показывали руками. Среди них была Люба. Она первая заметила Воркуту и едва не вскрикнула. Он полоснул по ней взглядом, от которого можно было упасть в обморок. Не чувствуя под собой ног, девушка прошла дальше, бессознательно вцепившись в руки идущих рядом девушек. Как только они оказались на палубе, она, ни слова не говоря и не извиняясь за синяки, оставленные на запястьях подруг, постаралась скрыться из вида.
Она мечтала лишь об одном — добраться до каюты Павла и забиться с головой под его одеяло. Она не сомневалась, что Воркута совершил что-то ужасное. Именно такой его взгляд она ощутила на себе в тот момент, когда он выстрелил в Ваню-Нахичевань. Ничего страшнее она в своей жизни не видела. Этот взгляд тогда парализовал ее волю настолько, что она сразу потеряла сознание и повалилась на мокрый от крови пол рядом с трупом любовника.
Сейчас ей удалось удержаться на ногах, но сознание хаотично выбрасывало из глубин памяти яркие картины того убийства, и Любе казалось, что минуту или две назад произошло то же самое. Это чувство заставляло ее бежать, но ватные ноги еле передвигались. Попадавшиеся навстречу пассажиры сначала смотрели с удивлением, а пройдя мимо, останавливались и начинали спорить: