Супермодель в лучах смерти

Рогожин Михаил Владимирович

— Егор… — охнула Татьяна. — Неужели такое бывает? Да я за тебя горой. Мы же сколько лет дружим. Я ради тебя готова в шлюпке ночевать. Трахай ее тут с утра до ночи…

— Спасибо. Когда найдем нужным, попросим, — оборвал ее Егор. Встал, потрепал Татьяну по горячей щеке и вышел из каюты, оставив после себя пряный аромат табака «Амфора».

В коридоре он столкнулся с греком, помощником Апостолоса, и не удержался, чтобы после приветственного кивка головой не спросить:

— Как самочувствие господина Ликидиса?

Янис несколько оторопел от такой наглости

и ответил неловко:

— Он играет в карты.

— Желаю ему крупного выигрыша, — с чувством собственного достоинства произнес артист и величественно пошел дальше.

Янис дождался, когда он завернет к лифтам, отлепил видеокамеру и поспешил к Апостолосу.

Тот действительно играл в винт. Его постоянными партнерами, проводившими большую часть времени в кают-компании, были граф Нессельроде, Маркелов и Лефтерис. Игра шла по-крупному. Апостолос сражался, как лев, но граф брал игру на себя и выигрывал. Винт — игра, требующая, кроме умения, огромного опыта. Лефтерис отличался особым умением разыгрывать классические комбинации в выходах и сбрасывании, особенно при бескозырной игре. Апостолос раскрепощался тогда, когда маячил большой или малый шлем, Маркелов играл, основываясь на своем преферансном опыте, и особенно энергично вступал в переговоры» а граф царил над ними, как талантливый музыкант над оркестрантами-дилетантами.

Янис долго не мог отвлечь Апостолоса, настолько тот был погружен в игру. Время шло, факты жгли руки Яниса, а адмирал старательно отыгрывался, забыв обо всем на свете.

И как ни странно, на этот раз он переиграл графа. Радость Апостолоса не знала предела. Он словно ребенок выскочил из-за стола и, перевирая мотив сиртаки, принялся пританцовывать. Янису стало ужасно жаль его. Он подумал, что не стоит сообщать ему о случившемся в такой радостный момент. Но Апостолос вдруг остановился и, увидев постное лицо помощника, спросил:

— Что у тебя?

— Доложить пришел.

— О чем? — не понял Апостолос.

Янис отвел его в сторону.

— Сведения о Пии.

Апостолос помрачнел. Повернулся к партнерам, извинился и уединился с Янисом в комнатке при кают-компании.

— Что-нибудь серьезное? — спросил он, покусывая нижнюю губу.

— Слишком…

Апостолос недоверчиво посмотрел на Яниса, словно надеялся, что все не так плохо. Но у того лицо соответствовало трагичности момента.

— Не послушалась… — глухо констатировал Апостолос и, уже не поднимая глаз, спросил. — С кем?

— С русским артистом Егором Шкуратовым.

— С этим лысым? — переспросил он. — А факты?

Янис молча достал подслушивающее устройство, которым пользовался в баре, и протянул наушник адмиралу.

— Я, пожалуй, оставлю тебя.

Апостолос не ответил. Янис нажал на кнопку «пуск» и вышел.

Взгляды присутствующих устремились на него. Он развел руками, давая понять, что не имеет права распространяться и лишь сообщил:

— Адмирал прослушивает одну важную кассету.

В кают-компании повисла напряженная тишина. Никто не спросил о содержании кассеты, но каждый понял, что

на борту корабля что-то произошло.

— А не выпить ли нам «Узо», — предложил вечно улыбающийся Лефтерис.

Мгновенно возникший матрос поухаживал за ним. Маркелов указал на бутылку виски «Пасспорт скотч», граф обошелся пивом.

Апостолос вернулся из комнатки мрачнее тучи. Он сел в свое кресло и обвел присутствующих тяжелым взглядом. Повернулся к матросу и жестом приказал ему выйти. Затем обратился к Янису:

— Ты что-нибудь сумел снять на камеру?

— Кое-что…

— Поставь, пусть все посмотрят. Лучше узнавать из первых уст, чем в виде сплетен.

Янис послушно вставил кассету в видеомагнитофон и включил телевизор. На экране возникла каюта с номером 313.

— Это же каюта Татьяны! — не удержался от восклицания Маркелов.

Остальные промолчали. Янис промотал пленку до момента, когда дверь приоткрылась и из каюты вышла Пия. Она хотела оглянуться, но заставила себя этого не делать и через секунду вышла за пределы видимости камеры. Янис промотал еще немного. Следующей на экране возникла Татьяна. Она воровато оглянулась. Открыла ключом дверь и вошла в свою каюту. Потом долго ничего не происходило. Присутствовавшие сидели и смотрели на дверь каюты номер 313. И вдруг она распахнулась, и на пороге появился артист Егор Шкуратов с трубкой в зубах и надменным выражением окруженных мешками глаз.

Янис выключил телевизор и вытащил кассету из видеомагнитофона.

— И больше ничего? — спросил Маркелов.

— Все, что творилось в каюте, записано на пленку. Я прослушал запись, — ответил Апостолос. — Но она, как вы догадываетесь, не для всеобщего ознакомления.

Янис скромно присел на диван, стоявший у стены. Апостолос встал и принялся прохаживаться взад и вперед. Павел чувствовал себя не в своей тарелке. Опять возникли мысли о ничтожестве Татьяны. Но, с другой стороны, он сам стал невольным сводником Пии с Егором.

Апостолос подошел к нему, положил на плечо тяжелую руку.

— Прости, граф, я поначалу на тебя грешил. Но аристократ себе такого не позволит. Все это больше похоже на провокацию… Как вы считаете, господин Маркелов?

— Я не очень понимаю, адмирал, куда вы клоните?

— Опозорена моя жена. Брошена тень на мое имя. Достаточно просочиться информации, и завтра все агентства разнесут сенсацию: во время круиза русские соблазнили жену греческого миллионера Апостолоса Ликидиса. Кто мне за это ответит? Мадемуазель Татьяна, по-моему, пользуется особым расположением господина Маркелова?

— Я возмущен ее поведением! Устроить в своей каюте дом свиданий. А этот артист — подонок, он сам бы никогда не осмелился.

— Вот и я о том же, — согласился Апостолос. — Получается, что мы имеем дело с заговором против меня лично, а возможно, и против нашей компании.

— Логично, — поддержал его Лефтерис и добавил: — Если жена изменяет, значит, это кому-то нужно.

— Я надеюсь, выпотрошить из них признание не так сложно. Поручите мне, адмирал, — заявил Янис.