Супермодель в лучах смерти
Шрифт:
Апостолос пропустил его слова мимо ушей и обратился к присутствующим:
— Какие еще могут быть версии?
Маркелов встал, закурил «Ротманз» и обратился к Павлу:
— Прежде всего, граф, прошу нас извинить, но этот вопрос нам следует решить без вашего участия. Тут затрагиваются интересы совместной фирмы. Сами понимаете.
Павел понял, что пришло его время по-настоящему завоевать доверие Апостолоса и лишить эту историю детективного привкуса, тем более, что Татьяна сама напросилась на адекватную реакцию. К тому же над Егором нависла серьезная опасность. Стоит им заподозрить его в сотрудничестве с их предполагаемыми врагами, и не исключены самые тяжелые последствия. Егор ведь, в отличие от Павла, не представляет, с какой публикой имеет дело. Граф решительно развернулся к топтавшемуся на одном месте греку.
— Я могу прояснить ситуацию, так как стал невольным свидетелем ее возникновения.
Апостолос вплотную приблизился и склонился к нему, словно боялся пропустить что-нибудь важное.
Маркелов пододвинул кресло. Янис встал за спиной графа, и только улыбающийся Лефтерис остался на своем месте.
— Недавно меня пригласила на разговор Татьяна. Пусть простит меня Илья Сергеевич, но в данном вопросе нужна ясность. Когда-то у меня были с ней близкие отношения, но теперь все в прошлом. В баре она завела разговор о том, что мне нужна зрелая женщина. Не буду пересказывать, но в конце концов выяснилось, что речь идет, извините и вы меня, адмирал, о вашей жене… — Павел замолк, чтобы перевести дыхание.
Апостолос властно распорядился:
— Продолжай!
— Я хотел было возмутиться, но пришла Пия. Она действительно надеялась при помощи Татьяны найти себе любовника. Случайно за наш столик по-приятельски подсел господин Шкуратов. Он актер, любит производить впечатление на женщин, умеет говорить комплименты. Поскольку я дал понять обеим дамам, что мое сердце занято, то Пия перенесла свое внимание на господина Шкуратова. Татьяна ушла и я тоже. Они остались вдвоем, потом я слышал от Егора, что он потерял голову от вашей жены. Но это уже лирика. А факт заключается в том, что либо Пия попросила Татьяну найти ей любовника, либо Татьяна убедила ее в необходимости завести друга…
— Скорее, второе, — вяло согласился Маркелов.
Всем стало тошно от рассказа графа. Пока они здесь придумывают и просчитывают финансовые операции с миллионными оборотами, их дамы плетут любовные интриги и вытачивают им рога.
Апостолос принялся снова бесцельно ходить взад и вперед по кают-компании. Янис не спускал с него глаз в ожидании поручений. Маркелов скривил губы в презрительной улыбке. Его глубоко посаженные глаза, казалось, совсем ушли под нависшие брови. Татьяна его часто подставляла, но так крупно — никогда. И зачем ей нужно было впутываться в отношения Пии и Апостолоса. Илья Сергеевич пожалел, что не настоял на совместном проживании.
Апостолосу жалеть было нечего и некого. Кроме себя, разумеется. Но сейчас следовало всеми силами затушить скандал. Больше всего его возмутило желание Пии развестись и отсудить у него деньги, чтобы потом какой-то поганый актеришка хлопот не знал в ее объятиях. От одного этого воспоминания он готов был выбросить за борт и жену, и ее любовника. Поэтому, собрав волю в кулак, он спросил:
— Что будем делать?
— Соблюдать спокойствие, — ответил Лефтерис.
— Наказать обоих, — вырвалось у Яниса.
— Значит, так, — продолжил Апостолос. — Пией я сам займусь. Мадемуазель Татьяной займется Илья. А артистом Янис. Его следует отвести в госпитальную каюту, прикрутить к больничной койке и всем объявить, что он тяжело заболел. Единственный человек, которому будет разрешено его навещать, это вы, граф. Я надеюсь на ваше благородство и щепетильность. Не забывайте, что имеете дело с господином, смертельно оскорбившим меня. Вы согласны?
Граф кивнул в знак согласия.
— Так я пошел брать этого артиста, — заторопился Янис.
— Погоди. Пусть мадемуазель Татьяна позвонит ему и назначит встречу в госпитальной каюте. Я надеюсь, Илья, это несложно будет устроить. А парни из охраны будут там поджидать его. Чтобы без шума обошлось.
— Она выполнит мою просьбу, — уверенно подтвердил Маркелов.
— Хорошо, — тяжело вздохнул Апостолос, закурил тонкую сигару и похлопал Павла по спине.
— Извините, граф, а теперь нам действительно следует обсудить некоторые конфиденциальные вопросы. Я обязательно повидаюсь с вами сегодня.
Павел молча пожал протянутую ему руку и вышел. В холле сидел и ждал окончания игры Лавр. Увидев графа, он обрадовался.
— Закончили?
— Что? — не понял Павел.
— Э, граф, да вы, видать, того, проигрались.
— Да.
Павел принципиально не контактировал с Лавром. На него не распространялась игра, которую он вел, общаясь с Маркеловым.
— Кстати, у меня к вам маленькая просьба, — Лавр растянул в улыбке каменные губы.
— Мне не до просьб. Маркелов объяснит, — Павел решил не задерживаться. Но Лавр схватил его за руку.
— Послушайте, дело важное. Я нашел женщину, вы ее знаете, это Лариса Павлова. Она готова опознать вашего убийцу Воркуту, пробравшегося на борт по подложным документам. Прошу быть свидетелем и подтвердить ее показания.
Павел вырвал руку. Слишком много новостей навалилось на него.
— Сначала решите это с Маркеловым. Пусть он меня и просит, — бросил уже на ходу граф и вошел в кабину лифта.
Он долго бродил по кораблю, пока в одном из баров не заметил Воркуту. Незаметным жестом дал тому понять, что ждет его звонка, и поспешил в свою каюту.
Там он, не раздеваясь, бросился на постель и постарался успокоиться. Долго ждать звонка не пришлось. Воркута сухо поинтересовался, что произошло. Павел, памятуя о всяких подслушивающих аппаратах, предложил встретиться. Немного подумав, Воркута назвал номер каюты.
Пришлось снова приводить себя в порядок и идти по указанному маршруту.
В каюте его уже ждал Воркута.
— Не бойся. Это не моя. Выкладывай.
— Только что меня встретил Лавр и попросил быть свидетелем твоего опознания.