Супермодель в лучах смерти
Шрифт:
Егор вздрогнул. Замотал головой и взмолился:
— Развяжи меня!
— Это не выход из положения. Тебя стерегут. Лучше попробовать убедить Апостолоса. Но не сейчас. Он должен немного успокоиться.
— Спасибо. А я здесь буду пока загибаться?
Граф развел руками.
— Слушай, ты же дружишь с этим варваром. Иди, уговори его. Мне его Жена в духовке снилась! Готов принести любые извинения. Я же артист, а они бьют меня по морде!
Павел подошел к нему, оглянулся на дверь и достал револьвер.
— Зачем? — испуганно воскликнул артист.
— Возьми на всякий случай. Возможно, все намного сложнее, чем мы полагаем. Вокруг нас творятся пока малопонятные дела. Но ты не дергайся. Положи его под ногу. Учти, он заряжен. Но на предохранителе. Смотри, как снимать.
Артист наблюдал за действиями графа затравленным взглядом. При виде револьвера он по-настоящему испугался. Павел передал ему оружие. Егор покрутил револьвер в руке и спрятал под ногу.
— Скажи им, чтобы дали виски или коньяк. Башка прямо разваливается.
Павел приоткрыл дверь и передал просьбу. Через минуту ему протянули бутылку виски.
— Давай выпьем, — не столько предложил, сколько попросил Егор.
Павел достал из медицинского стеклянного шкафа два стакана, и они выпили.
— Мне пора.
— Налей еще. Я ведь действительно могу кого-нибудь убить. Спасибо, граф, с револьвером надежнее.
Павел вышел. Его поджидал у лестницы Янис.
— Какой?
— Почему вы его избили?
— Это разве избили? Так, слегка погладили.
Гадкая улыбка Яниса чуть не спровоцировала Павла на удар. Но он сдержал себя до времени.
— Я должен поговорить с господином Ликидисом.
— Это невозможно. Он сам, граф, решит, когда с вами разговаривать, — все так же гнусно улыбнулся Янис.
Павел ничего не ответил и поднялся на палубу.
Ухватившись за перила, он долго смотрел на освещенное огнями корабля ночное море. За его спиной раздался спокойный знакомый голос.
— Ну, чо, пушку передал?
— Передал, — не оборачиваясь, подтвердил Павел.
— Хорэ. Зайди к Лавру и скажи, что ты согласен меня опознать.
— Но…
— Иди, граф, иди…
Павел до ужаса устал, и ему было все равно. Раз Воркута просит, значит, что-то задумал. Пусть они плетут друг против друга заговоры. Он поднялся на лифте и направился по коридору к каюте Лавра. На его стук долго никто не реагировал. Потом дверь приоткрылась, и незнакомый парень, высунув голову, поинтересовался:
— Чего надо?
— Передай Лавру, пришел граф Нессельроде.
— Пусть входит, — послышался голос Лавра.
Дверь растворилась. Но Павел не успел сделать и шага, как сзади кто-то мощным ударом втолкнул его внутрь. Павел, споткнувшись о порог, упал, а над его головой просвистел какой-то пакет и с треском взорвался. Дверь в каюту захлопнулась. Через секунду, ничего не видя перед собой, он потерял сознание.
И не он один. Взрывпакет с нервно-паралитическим газом вывел из строя всех находящихся в каюте. Никто из них даже не шевельнулся, когда открылась дверь и человек в маске с респиратором спокойно зашел, поднял на руки безжизненное тело Лоры-гестапо и так же спокойно вышел, прикрыв за собой дверь.
Когда граф очнулся, рядом с ним на полу лежал Лавр. Он хотел что-то спросить, но не мог выговорить ни слова. Наиболее крепкие молодые парни оклемались первыми. Они открыли окно и дверь. Запахло горьким миндалем.
— Черемуха, что ли? — прохрипел Лавр.
— Вроде того, — отозвался один из парней.
— Кого ж ты к нам на хвосте принес? — грозно спросил Лавр графа. И с трудом поднялся с пола.
— Пошел ты… — послал его Павел и поспешил в туалетную комнату, ощутив приступ рвоты.
После того, как его вывернуло наизнанку и он несколько пришел в себя, подставив голову под струю холодной воды, выяснилось, что из каюты исчезла Лариса.
— Я шел к тебе, чтобы помочь в поимке Воркуты. Если он на самом деле прячется где-то на корабле.
— Он не просто прячется. Он объявил нам войну. Тебя вот выследил. Бабу украл. Очередь за тобой, граф.
— Пусть твоя охрана проводит меня до моей каюты.
— Нет уж, останешься здесь, пока я не поймаю эту сволочь, — отрезал Лавр тоном, не терпящим возражений.
Тем временем Воркута приводил в чувства Лору-гестапо, оказавшуюся довольно живучей. Она быстро пришла в себя и уставилась на Воркуту.
— Где я?
— В гостях.
— Воркута, я не виновата, они меня вынудили, — истерично оправдывалась Лариса.
— Хорэ… верю, мне на них начхать. Корабль уже и так в моих руках, не веришь?
Лариса настороженно смотрела на него и ждала какой-нибудь очередной подлости. Но Воркута улыбался, потирал рукой свой лысый череп и при ней позвонил кому-то по телефону.
— Как там доступ в санчасть? Готово? Молодцы. Только никого не мочите. Пусть спят.
Положил трубку и похлопал Ларису по коленке.
— Подарок есть для тебя. К утру будем мужика кончать, а пока можешь им заняться.
— Сдурел? — охнула Лариса.
— Хорэ, Лора-гестапо. На тебе и так двенадцать трупов висит. Этого кончим сами. Ты просто немного развлеки его. Тебе же хочется попить горячей крови? Хочется?
Лицо Ларисы запылало. Она вдруг почувствовала, что задыхается от желания. Воркута копнул именно в тот темный участок ее сознания, который толкал ее на самые страшные безумства. Она задрожала всем телом. Неожиданное предложение обожгло блаженством измученную душу. Ее нервы были натянуты, как гитарные струны, и вдруг случайная рука ударила по ним, и они отчаянно зазвенели. Голова закружилась, во рту возник привкус крови, руки свело судорогой. О, как она жаждала крови, как она мечтала прикоснуться острым лезвием ножа к мужскому телу, как хотела увидеть животный страх в еще недавно надменных мужских глазах!