Супермодель в лучах смерти
Шрифт:
«Так вот почему многие люди так любят играть со смертью», — подумала Татьяна. Немыслимо тягучее наслаждение, наполнявшее ее тело, совершенно придавило страх, и она почувствовала себя способной противостоять кому угодно. Она уже не боялась Воркуту. Искала с ним встречи, словно с самым желанным любовником.
Сжимая в руке сумочку, Татьяна спустилась на вторую палубу. Осмотрелась. Вокруг не было ни души. Все ринулись к госпитальному отсеку. Возле лифта тоже никого не было. Нервным
Из-за угла появились два матроса, толкавшие перед собой большой белый ящик на колесах, предназначенный для перевозки белья. Татьяна усмехнулась, такие здоровые ребята и вдвоем выполняют то, что обычно делает одна горничная.
— Мадам? — обратился к ней один из них. — Это ваш платок, — и показал на пол.
Татьяна оглянулась, но ничего не увидела. Зато этим воспользовался второй парень и, схватив ее за голову, зажал нос марлей с хлороформом. Она вдохнула пропитанный им воздух и обмякла всем телом.
Парни быстро засунули ее в бельевой ящик, сверху прикрыли простыней и вкатили в лифт. На следующем этаже, как ни в чем не бывало, они вывезли ящик в холл и, не спеша толкая его перед собой, отправились по коридору. Один из парней отстал и вернулся назад, чтобы убедиться в отсутствии слежки. Махнул рукой толкавшему ящик — мол, порядок, — и тот быстро исчез вместе с ящиком в одной из кают.
Когда Татьяна пришла в себя и приоткрыла глаза, то поняла, что лежит на постели. Рядом в кресле сидел Воркута и терпеливо ждал, когда она оклемается.
Первым делом Татьяна подумала о сумочке. Неужели ее отобрали? В таком случае все бессмысленно. Испугавшись этого, она тем не менее улыбнулась и протянула руку Воркуте.
— Здравствуй, котик, что это со мной сделали. Я плохо соображаю…
— Ничего, сейчас все образуется. Глотни виски, — он протянул ей стакан.
Татьяна не отказалась. Она понимала, что нужно держаться как можно естественнее. Выпила и приподнялась на руках.
— Они меня усыпили? Как я сюда попала?
— Очень просто. В бельевом ящике. Чо? По-умному? Ты извини. Но откуда мне знать, может, Маркелов решил использовать тебя в качестве наживки. Только я не карась…
— Это меня использовать?! — возмутилась Татьяна. — Если хочешь знать, я с Маркеловым порвала отношения. Мы снова с графом.
— Козел твой граф! — не выдержал Воркута.
— Вовсе нет, — Татьяна сделала вид, что обиделась. — Он согласен на все твои условия. Взял на себя револьвер, который ты передал для Шкуратова…
— Откуда ты такая грамотная, — насторожился Воркута.
— А он ко мне пришел советоваться. Я и убедила держаться тебя.
— Хорэ, дамочка. Мне
— А чтобы ты его освободил!
Воркута присвистнул, встал и прошелся по каюте. Приоткрыл шторку и посмотрел в окно.
— На кой ляд мне он нужен?
— Граф выяснил, какой товар и сколько повезут из Афин.
Воркута резко развернулся и по-кошачьи присел на постель рядом с Татьяной.
— И чо повезут?
— Вот освободи его, он сам тебе и расскажет…
Воркута задумался. Татьяна протянула стакан, давая понять, что хочет еще виски. На самом же деле ей было необходимо узнать номер каюты, в которой они находятся. Если этот хренов микрофон в ее брошке работает, значит, Янис слышит их разговор. Но он не знает, где ее искать. Приходилось действовать на свой страх и риск. А для этого нужно добраться до сумочки, лежащей на столе.
Воркута сомневался в искренности Татьяны и не скрывал этого. Но не торопился с выводами. Он похлопал ее по бедру и поинтересовался:
— Значит, снова трахаешься с графом?
— И с графом тоже, — Татьяна старалась держаться раскованно, но внутри где-то под ложечкой начинал ворочаться страх.
— Хорэ, хорэ… — маслянистые глаза Воркуты наполнялись желанием.
Татьяна почувствовала себя в своей стихии. Решительность вернулась к ней. Она отбросила руку Воркуты, которой он уже стаскивал с нее кофточку с приколотой брошкой, и заявила:
— Хочу, как тогда, в театре! Помнишь?
Он мерзко и игриво улыбнулся.
— А чо? Хорошо было?
— Улетно! — закатила глаза Татьяна.
— Валяй, задирай юбку, — согласился Воркута.
Татьяна легко поднялась, подошла к столу, на котором лежала сумочка, приподняла свою салатовую трикотажную миниюбку, сняла трусики вместе с колготками, облокотилась о стол и широко расставила ноги.
Воркута причмокивал от удовольствия и больно шлепал ее по полным, подвижным ляжкам.
Его своеобразные ласки она терпела молча. В голове торчала мысль, что все, происходящее здесь, слушает Янис. При всей своей распущенности, она, быть может, впервые чувствовала себя неловко.
Наконец Воркута впился пальцами в ее бедра и вошел в нее. Татьяна не удержалась и вскрикнула.
— Давай, давай! Ори, сволочь! Я тебе там все разорву! — приказал он и, забыв обо всем на свете, резкими толчками принялся вгонять застоявшийся член.
Татьяна мотала головой и, как ни сдерживала себя, не могла не ответить на его бурную, необузданную страсть. Должно быть, Воркута давно не имел женщину. Силы в нем клокотали, и Татьяна боялась совершенно ослабнуть после такого напористого секса.