Суть времени. Том 1
Шрифт:
Американцы фактически владеют «выключателем» репрессивного аппарата. Военный аппарат поэлементно «прощупывают» на наличие счетов, а затем начинаются индивидуальные проработки: «Дорогой мой, у тебя же есть счета, мы же можем их арестовать! А вот если ты будешь делать так, как мы хотим…» (В таких случаях разговаривают почти как в фильмах про террористов: «Делай, как я говорю, и все будет хорошо».) И репрессивный аппарат отключается!
Надеюсь, понятно, что я не только о Египте говорю. «Этот колокол звонит по тебе».
Когда военный элемент отключают, это служит сигналом, прежде всего, для либерального
Итак, репрессивный аппарат парализуется. Небольшая, но достаточно бойкая и энергичная либеральная тусовка приходит в движение. А затем «Братья-мусульмане» (или любая другая фундаменталистская организация) подтягивают массы. Все это, выплеснувшееся на улицу, сметает верхушку и устанавливает новый формат, который и нужен.
Повторяю, ключевой вопрос здесь — как выключить репрессивный аппарат? Пока его не выключили, либералы на улицу выйти не успеют, как их придавят. А вот если его выключат, то вдруг обнаружится, что у одной части военных страсть по либерализму, а у другой — по фундаментализму, и они не могут идти против своего народа. Натурально, не могут! Десятилетиями шли, давили, вешали, расстреливали, а теперь не могут. Как пелось у Высоцкого, «а потом кончил пить, потому что устал».
Сами по себе либералы во всех этих странах: в Египте, в Ираке, где угодно — даже на штыках американских войск сделать ничего не могут: их мало, они слабы, они презираемы большинством собственного населения. Поэтому рано или поздно эта тонкая пленка отпадает. И тогда оказывается, что к власти приходят те, кому намерен оказывать содействие господин Сорос: «Мои фонды готовы помочь, чем могут».
Что же за бескорыстие такое? Почему все средства господина Сороса должны быть привлечены для помощи силе, которая считает своей миссией построение Халифата и истребление западной «неверности»?
А потому что нужен Контрмодерн. Потому что его начинают строить.
Есть еще одна, более банальная причина, и, обсуждая ее, мне приходится переходить на тот язык, говорить на котором труднее всего.
Чем хороши доказательства? Тем, что можно назвать источник. Вот это сказала такая-то газета, вот это — такая-то, а это — такая-то. Но если мы будем обсуждать только то, что сказали газеты, то мы, конечно, поймем много, но недостаточно.
К счастью или несчастью (ибо, как говорится, «многие знания умножают скорбь»), у меня есть другие источники. Это респонденты, которые знают о том, что происходило в том же Египте, больше, чем публичные источники. И говорят о том, о чем публичные источники не говорят. Как я должен этим делиться? Я же не могу ничего при этом доказать. Могу только сказать, что это говорят люди, которым я верю, которые проявили надежность на протяжении достаточно долгого времени…
Эти респонденты не питают никакой любви к Мубараку и не питают ненависти к «Братьям-мусульманам». Они просто
Но их впечатляет даже не то, сколько людей убили снайперы и скушали крокодилы. Их впечатляет другое — что крокодилы кушали, а снайперы уничтожали именно ту часть египетской элиты, которая начала снюхиваться с китайцами.
У Большого Юга, помимо прочих функций, есть одна очень важная. Большой Юг связан с Большим Западом не только управлением, но и деньгами. Деньги с Большого Юга должны идти на Большой Запад. Они должны поступать на западные счета. Но Большой Юг — всякие там шейхи, обогатившаяся бюрократия и так далее — становится грамотным. Он понимает, что американцы печатают бумажки. И что эти бумажки, если отправить их на Запад, не принесут настоящего дохода, поскольку не имеют за собой будущего.
И тогда Большой Юг тихонько начинает переводить деньги на Большой Дальний Восток. Возникает нитка связи, которая категорически не нужна Большому Западу. Категорически! Потому что ничего нет опаснее, чем связь Большого Юга с Большим Дальним Востоком (денежная и, тем более, любая другая).
Поднимается буча. Вырезаются конкретно те, кто выстраивает ненужную связь. Ведь речь идет о триллионах долларов. Если деньги Большого Юга не пойдут на Большой Запад, то произойдет очередной глобальный кризис с далеко идущими последствиями… Деньги загоняют в нужную сторону. На этой точке все останавливается.
Когда-то я ставил в театре спектакль по рассказам Шукшина. Там одна из героинь говорила про своего соседа: «Там у него болит, тут болит… А денежки-то на книжечку…»
Так вот, сначала раскрывают, что у египетского общества «там болит, тут болит». А потом «денежки» переводятся на нужную «книжечку». Египетское общество начинает платить гораздо больше за то, чтобы счета находились в нужной точке. Его заставляют брать «фуфло» по той цене, которую ему указывают, и при этом вести себя мирно.
Как сочетаются в этой модели потоки финансов и потоки смыслов?
Одни преследуют гигантские финансовые интересы.
Другие преследуют интересы переустройства всего мира.
Конечно, переустройство всего мира намного важнее. Но в мире правит сочетание финансовых интересов и интересов миропроектных. И игнорировать наличие финансовых интересов было бы, по меньшей мере, наивно.
Итак, мы обсудили ряд простых вопросов:
— вот эти вот «денежки на книжечку»;
— информацию наших друзей из Египта;
— то, каким образом парализуются силы в авторитарных модернах и как именно после этого начинается процесс управляемых революций, который устанавливает нужный формат в нужных частях мира.
В 70-е годы XX столетия говорилось, что у иранцев замечательный проамериканский режим («Такой замечательный шах Ирана!»). А потом к власти пришли антиамериканские силы Хомейни. Но кто «делал» Хомейни? Где жил Хомейни? Кто давал Хомейни трибуну? Кто воспитывал сторонников Хомейни в духе определенных технологий? Кто парализовал всех иранских военных?