Сва
Шрифт:
– Я ведьма, – шептала она, – ты не знаешь, что это такое. От мужчин я беру силу, но взамен даю гораздо больше. Даю огненную страсть, дарю красоту моего тела – пусть восторгаются! Видишь? Это самое прекрасное произведение всех искусств.
Лицо её казалось грубоватым, но глаза полные пронзительной синевы, притягивали с неодолимой силой. Никто раньше не прикасался к нему с такой уверенной лаской. Руки легко скользили по волосам, лицу, вылепливали шею, плечи, грудь… Она была неотразима и, конечно, это понимала.
Тело и душа разделились и, после мгновенного обморока, вновь соединились. Кто она, эта странная женщина? Художница поцелуев и объятий. Нагое лицо, голые губы, испарина страсти в глазах… Он гладил каштановые волосы, усыпанные золотистыми мазками завитков, целовал прориси подкрашенных глаз, литую грудь, где трепетали два розовых венчика, до одури вдыхал запах духов с примесью пота и терял рассудок.
Дня через три они встретились опять, и Сва заметил на её шее странный латунный крестик с нижней частью в виде фаллоса, округлёнными концами и треугольным ушком.
– Что это за крест?
– Ты не знаешь? Древний знак мужчины.
– Как это?
– Знак начала жизни.
– А я подумал, ты православная.
– Хх-о! Если хочешь, моя вера возникла много раньше христианства. Она вообще самая древняя на земле – внутри всех религий.
– Это что за вера такая?
– Та, которую первой узнала Ева и потому стала женщиной, а Адама сделала мужчиной. И они родили всё человечество. Неплохо?
– А сами умерли и вслед за ними все стали умирать. Так что ли? Если по Библии…
– Да, но зато люди научились любить всем существом, а не как дети. Хочешь, я тебе его подарю?
Сва заколебался и покраснел:
– Нет, лучше сама носи.
– Ну да, тебе это не нужно. О-о, как бы я хотела стать мужчиной!
– Зачем?
– Чтобы оплодотворять женщин, доводить их до экстаза.
– И всё?
– А разве этого мало? Иначе жизнь замрёт, как в монастыре.
– Боюсь, ты бы всех женщин распугала. Они выживают лишь там, где есть нежность – как рыбы в воде.
– Ничего ты не понимаешь. Нежность – это слабость. Ненавижу слабых! Женская душа безмерно одинока. А каждый мужчина, нет, каждый оргазм – это открытие самой себя. И наоборот, понимаешь? Ко мне устремились бы все истинные женщины, страстные, бесстрашные. Весь ужас в том, что таких мужчин почти нет.
– А те, что есть, тебя не устраивают?
– За редким исключением, – усмехнулась она и глянула на Сва, – особенно, когда этого не знают.
– Ты что хочешь сказать? – замялся он.
– Сразу видно, что ты русский.
– Не понимаю, какая связь?
– Ты ищешь любви, которой нет. Но есть гораздо большее – молитва плоти и души. Каждое соединение с другим,
– А ты разве не русская?
– Неужели не догадался, кто я?
– Нет, даже не думал, – усмехнулся: – Кто?
Она сверкнула взглядом:
– По матери я еврейка.
– Теперь вижу. У тебя глаза какие-то особенные, красивые – на грани безумия.
– Я знаю.
Сва глянул пристальнее:
– Скажи, а к кому эта молитва? К Богу что ли? Или друг ко другу?
– Неужели не понимаешь? Кто нас такими создал? Того и надо просить.
– Допустим… А о чём просить?
– О том, чтобы жить – мне, тебе, всем, кто с нами. Только и всего! – сказала она без тени улыбки. – Не ищи вечной любви. Глупо. Есть только страсть – мудрая, древняя, священная, без которой жизнь невозможна. Не всем эта страсть дана – лишь избранным. Ты ищешь женскую душу, сам не знаешь где, а она скрыта в женском теле, как мужская – в мужском.
– Значит, души без тела не бывает?
– Пока тело живо, нет. А потом уже неважно.
Они встретились ещё раз. Её неистовые ласки вызывали пресыщение. После бешеных ураганов хотелось томительного обморочного тепла, лёгкого солнечного удара. Но она не унималась, ничего не замечала.
– Я хочу написать тебя обнажённым. Да не пугайся! Поясной портрет. Мне важны твоё лицо и глаза, огонь желания, а не что у тебя там… И работать я тоже буду голой.
– Неплохая идея. Но с твоей фантазией тебе и натура не нужна.
– Нужна, неужели не понимаешь? – в её глазах бушевала страсть, едва скрытая усмешкой. – Ничего, поймёшь в процессе.
– Давай, в другой раз, – с трудом удержал её Сва.
Через день она позвонила и пригласила в мастерскую посмотреть его начатый портрет. Он долго отнекивался, искал всякие причины, чтобы отказаться.
– Если не хочешь меня видеть, так и скажи! – резко прервала она разговор, замолкла и вдруг расплакалась: – Я тебе глупость сказала в прошлый раз. Забудь. Никого я не хочу рисовать. Я просто хочу тебя видеть. Да, я странная. Это потому, что у меня никогда не будет детей. Никогда! Это проклятье, понимаешь? Приезжай, мне ничего от тебя не нужно. Только немного тепла, – она стала рыдать и повесила трубку.
Сва бросился искать её телефон, открыл блокнот и замер.
– Немного тепла. Ей этого, явно, не хватит. Мне тоже, мне нужно всё. Вместе с телом нужна душа – да, она это точно угадала! – но душа, которая не в глубине тела, а где-то над ним, между губами и небом… Она с ума сходит, потому что детей не может рожать, кричит о каком-то проклятье. Я с ней дня не вынесу, лучше сразу расстаться. Как же её имя? Не важно, в конце концов. Ведь это была обычная случайная встреча, маленький несчастный случай.