Сват из Перигора
Шрифт:
Даже сейчас, на работе, Гийом не мог спокойно сидеть на вращающемся стуле и, несмотря на раскалывающуюся от тяжести почтальонских башмаков голову, немедленно принялся за уборку. Стирая пыль с красного диплома Академии мастеров-парикмахеров Перигора в деревянной рамке, он представлял, как Жильбер Дюбиссон досаждает Эмилии Фрэсс беспрестанной трескотней. Проходясь тряпкой по четырем декоративным бело-голубым кофейным кружкам, специально выставленным вверх дном по каминной доске, дабы хоть как-то оживить помещение, он думал об одержимости почтальона своими ящиками для цветов и как он наверняка утомил спутницу хуже смерти. Протирая старую решетку камина,
В своей любимой голубой рубашке с коротким рукавом, скрывавшей, как он надеялся, зимний плюмаж, от которого ему пока так и не удалось избавиться, сваха ждал Эмилию Фрэсс. Время шло, а владелица замка все не появлялась. Гийом расстегнул портфель, вынул оттуда бутылку минералки, наполнил стакан и проглотил две таблетки от головной боли, которые держал в нижнем правом ящике стола рядом с сушеными цветками вишни — отличнейшим, как известно, мочегонным. И передвинул босые ступни под столом на плитку попрохладнее.
Пытаясь как-то взбодриться, он медленно потянул за ручку узкого ящичка над животом. Полюбовался набором авторучек, разложенных по порядку в собственном маленьком отделении; одобрительно оглядел разноцветную коллекцию канцелярских резинок, разделенную по цветам на две аккуратные кучки: справа — красные и зеленые, слева — желтые и голубые. И уже приготовился переложить скрепкосшиватель в другое отделение, но тут открылась входная дверь. Это была Эмилия.
Мгновенно порозовев как вечерний закат, Гийом вскочил и, поприветствовав владелицу замка, проводил ее к креслу с облупившейся инкрустацией. Пока он готовил кофе, застенчивость улетучилась, ибо он уже чуял запах пикантных новостей, которыми ему вот-вот предстояло насладиться.
— Итак, — начал Гийом Ладусет, передавая клиентке кофе и устраиваясь поудобнее на вертящемся стуле. — Как все прошло? Жильбер ведь такой обаятельный мужчина, надеюсь, вы дивно провели время?
— Так и есть, — улыбнулась Эмилия.
— Так и есть? — переспросил сваха, не веря своим ушам.
— Я даже не знаю, Гийом, как тебя благодарить. И кстати, Жильбер оказался точь-в-точь таким, как ты его описал: непринужденным и очень общительным. Мы вспомнили старые добрые времена, и он рассказал обо всем, что произошло в деревне, пока меня тут не было.
— Не чересчур ли словоохотливым?
— Напротив! Знаешь, строго между нами, мы с мужем под конец почти совсем перестали разговаривать, так что для меня это настоящая отдушина — пообщаться с человеком, которому есть что сказать.
— Полагаю, он уделил достаточно времени рассказам о своих потрясающих ящиках для цветов?
— О да! — Эмилия повернулась к окну и указала на дом почтальона: — Видишь те герани с бордовым кольцом на листьях и желтыми кончиками — ну разве они не прелесть? Мы купили их вместе в Сен-Жан-де-Коль.
В замешательстве сваха медленно перевел взгляд туда, куда были устремлены глаза цвета свежего шалфея.
— И он ни разу вдруг не срывался с места? — недоверчиво поинтересовался Гийом Ладусет. — Поскольку, если такое было, я могу точно объяснить тебе, что он там делал.
Владелица замка на секунду призадумалась.
— Да, теперь, когда ты упомянул об этом… точно, так оно и было. Мы пили вино в баре рядом с платанами…
— Нет, все-таки этот человек безнадежен… — начал было Гийом.
— Он вдруг вскочил, извинился и куда-то исчез, но вскоре вернулся с красивой геранью — специально для меня. Представляешь, у нее листья пахнут морковкой! Я когда нюхала ее перед этим, аж засмеялась. Правда ведь, это так мило!
— Ну, я полагаю, сейчас еще слишком рано говорить, стоит ли вам встречаться во второй раз. — Гийом Ладусет потянулся в верхний левый ящик стола за папкой с кандидатурами. — Думаю, для разнообразия стоит попробовать устроить тебе свидание с кем-то еще.
— Ах, а мы уже сами обо всем договорились. Он придет ко мне в замок сегодня на ужин. Ему хочется взглянуть на фамильные овощи.
— А я и не знал, что ты выращиваешь фамильные овощи, — еле слышно прошептал Гийом из-под огромной глыбы, что придавила его.
— Да, у меня их там целая коллекция. Жильбера особенно заинтересовала белая морковь. Извини, мне уже пора. Я не хочу отнимать у тебя время, да и как знать, вдруг кто-нибудь сейчас стоит у ворот замка и ждет экскурсию? Мне просто хотелось, чтобы ты знал, что все прошло просто замечательно, и сказать тебе спасибо.
Эмилия Фрэсс — старинное платье цвета насыщенного муската, будто обрезанное по колено, и бледно-розовый бутон в волосах, забранных сзади и заколотых чем-то блестящим, — поднялась с кресла.
— Какая красивая роза.
Это было единственное, что пришло в голову Гийому, чтобы хоть как-то задержать ее.
— Спасибо. Жильбер оставил ее для меня сегодня утром на подъемном мосту, вместе с запиской, поясняющей, что эта роза из его собственного сада. Понюхай! Я никогда еще не видела ничего подобного.
Гийом Ладусет медленно поднялся и приблизился к Эмилии. Он встал позади нее и чуть наклонился вперед, якобы понюхать розу, но на самом деле надеясь вдохнуть экзотический запах ее обнаженной шеи. Однако душистый цветочный аромат перебивал все. И лишь когда Эмили откланялась, Гийом вспомнил название сорта этого цветка, и его ужас достиг своей высшей точки. «Букет невесты».
Закрыв дверь за своей клиенткой, сваха вернулся за стол. Он подпер подбородок ладонями и уставился на улицу, но куда бы он ни смотрел, взгляд неизменно возвращался к шести purkulettes jaunesв цветочных ящиках, висящих на окнах напротив. Гийом выдвинул узкий ящичек с множеством отделений, но утешение не пришло. Потянувшись к портфелю, он достал пакетик с мини-колбасками, надорвал. Скоро пакетик опустел, а он так и не почувствовал вкуса. Тогда сваха вновь запустил руку в портфель, извлек свежий номер «Лунного календаря садовода-огородника» и принялся медленно пролистывать. Однако не почувствовал ни капли гордости даже тогда, когда обнаружил, что его последнее письмо все же напечатали, — письмо, где он оспаривал утверждение из предыдущего номера, будто горох следует сажать, когда луна идет на убыль, и совершенно справедливо отмечал, что всходы в этом случае непременно подвергнутся чудовищнейшему нашествию червей.