Сверхновая американская фантастика, 1995 № 3
Шрифт:
Любой.
— А? Ты что-то сказала? — спросил водитель.
— Я? Нет, ничего.
— Черт побери. Извини, мне кажется, я рехнулся, или что-то в этом роде, мне слышатся голоса.
— Радио, — сказала она, улыбаясь.
— Нет, это не радио, — озабоченно сказал водитель. — Чудно. Мне показалось, кто-то сказал «сестренка».
— Сестренка? — Улыбка сразу слетела. Сара Джейн провела руками по лицу. — А вы… вы больше ничего не слышали?
Водитель пожал плечами.
— Не знаю. А к чему вопрос? Тоже слышишь голоса, и все такое? — он засмеялся. — Ты сдвинутая?
Сара Джейн чуть помедлила с ответом.
— Я думаю, все такие. То есть, чуть-чуть.
— Я особо не верю в эту ерунду. Хотя моя жена верит. Она каждый день читает свой гороскоп в газетах и говорит, что чувствует, когда кто-нибудь из детей попадает в беду. Я-то считаю, что родителям вообще должно быть это свойственно. Интуиция, знаешь. А что с твоими-то что? Наверно, они рехнулись, оставив тебя одну среди ночи так далеко от дома.
— У них все в порядке, — ответила она ровным голосом и напряглась, настроившись на прием.
«Майкл?»
Ничего. Возможно, в своих попытках добраться до нее он захватил кого-то еще, но все еще был слаб, чтобы подчинить ее. Пока. Сколько времени потребуется ему, чтобы накопить сил?
«Это ничего не значит», — решила Сара Джейн. Потому что она опередит его и сама найдет себе союзника, а потом, вместе, они смогут держать его на расстоянии. Двое живых людей будут сильнее мертвого Майкла.
— Что? — спросил водитель. — Клянусь, теперь-то ты уж точно что-то сказала.
— И что же? — спросила она.
— Клянусь, я слышал, ты сказала: «Лучше поторопись.»
— О, да, — сказала Сара Джейн. — Действительно, надо поторопиться. Не хотелось бы пропустить последний рейс. Я хочу найти мою семью как можно скорее.
— Найти их?
— Ну, там, в аэропорту.
— О, конечно, — такси чуть прибавило скорости. — Не волнуйся, сестренка, я довезу тебя вовремя.
— Надеюсь, успеешь, — пробормотала она, но этих слов водитель не расслышал.
Джулия Эклар
ЗАВЕЩАННЫЕ ЖИЗНИ
Джулия Эклар пишет, что «Завещанные жизни» появились, когда она задалась вопросом, какая форма регулирования рождаемости возникнет в результате грядущего перенаселения. «Это, в свою очередь, привело меня к обдумыванию того, какие способы люди найдут, чтобы обойти существующие правила (а им всегда это удавалось, какой бы совершенной ни была система)».
В 1991 г. Джулии Эклар была присвоена премия Джона В. Кэмпбелла как лучшему начинающему писателю. «Завещанные жизни» — ее дебют на страницах F&SF.
Вы должны понять, — произносит женщина из Демографического бюро, отчаянно пытаясь умиротворить моего плачущего мужа. Я протягиваю руку, чтобы погладить его по щеке, и чувствую ладонью жар его горя.
— Но вы же говорили, не больше пяти лет. — Сяо отрывает взгляд от ровно подстриженной травы, слезы блестят на его красном лице в лучах хорошо сымитированного солнечного света. Офисы «на природе», свежая трава и управляемая погода были одной из причин, по которой мы переехали в Хейвен несколько лет назад. По крайней мере, для меня. Не для Сяо.
— Вы обещали, что через пять лет, — настаивает он, — мы сможем иметь детей.
— Нет, Сяо, — дрожащими пальцами я касаюсь его руки, заставляя взглянуть на меня. — Они говорили, что мы будем иметь право на детей через пять лет. Никто нам ничего не обещал.
Я не должна была приводить его сюда, не должна была позволять ему надеяться вопреки возможной неудаче.
Он берет мою руку и прижимается к ней лицом.
— Это несправедливо.
Никак не могу побороть чувство вины, которое его горе пробуждает во мне.
— Хейвенская станция достигла заданной численности населения два с половиной года назад, — мягко, терпеливо объясняет чиновница. — Несомненно, еще будут возможности для расширения семей, и вы с супругой можете рассчитывать на самое благоприятное отношение, как только будут получены соответствующие разрешения.
Интересно, сможет ли Сяо принять недоумение на ее лице, вызванное его упорством, за мягкую грусть.
— До тех пор, может быть, лучше будет почаще вспоминать, для чего вы приехали именно на Хейвен и почему все должно идти именно таким образом.
Из богато озелененных офисов Демографического бюро мы возвращаемся домой, держась за руки. Сяо слишком убит горем, чтобы обращать внимание на то, что его окружает, и я веду его длинной окольной дорогой, подальше от ярко освещенных проходов и людей, которые, заметив, могут начать нас жалеть. Звук наших шагов чуть тревожит открытое пространство, подчеркивая тишину вокруг. Как бы мне хотелось, чтобы и Сяо наслаждался этим гулким звуком звенящей кругом пустоты вместе со мной.
В коридоре, ведущем к нашему дому, мы встречаем соседку, Анну Каррас. Проход такой широкий, что нам даже не приходится посторониться, чтобы пропустить ее. Пергаментное лицо старой девы морщится в гримасе, она обвиняюще смотрит на Сяо.
— Ну что, не удалось?
Я качаю головой. Сяо, скорее всего, даже не слышит ее.
— Почему же тогда он плачет? — требовательно вопрошает она в то время, как мы обходим ее, и вонзает свое жало в наши спины. — Никогда не вспоминает, как жилось дома?
Я проглатываю готовую сорваться с языка колкость и отпираю входную дверь. Мы помним — никто на Хейвене никогда не забудет, почему он оставил Землю.
Нам просто трудно смириться с этим. Только и всего.
А помню постоянно.