Сверху
Шрифт:
С пальм взгляд мальчика переместился на здание Министерства Экономики, стоящее через дорогу, а с его стеклянных башен неизбежно соскользнул на крутые склоны гигантского Эвереста, смутно проступающие сквозь серые облака. Поверхность главной горы Западных Альп казалась почти чёрной из-за густого елового леса, насквозь пропитанного бесконечными дождями. Впрочем, водой, кажется, был пропитан не только лес, но уже и весь мир. Огромная гора уходила в небо, и увидеть её вечно заснеженную вершину при такой погоде было невозможно.
Звонок с перемены вырвал Мишу из раздумий, и он бросился обратно в кабинет, куда уже входил преподаватель по литературе.
Литературу Миша не любил и на отличную
Литература завершала сегодняшнюю учёбу. Когда прозвенел звонок, Миша убрал учебный планшет в рюкзак, бросил молниеносный обожающий взгляд на Нину и выскочил в коридор.
У девятых и десятых классов сегодня значился день обязательных общественных работ. За вторую половину дня следовало сделать очень много дел, поэтому Миша не позволил себя терять время понапрасну, а быстро спустился на первый этаж, купил в столовой булочку и пять варёных сосисок (получив из-за этого осуждающий взгляд поварихи, которая явно порицала такую несдержанность в расходах и потреблении), забрал из гардероба пластиковый дождевик сдержанного синего цвета, оделся и выскочил под дождь.
На улице оказалось непривычно прохладно. Сильный ветер спускался с гор и дул вдоль проспекта Пушкина, колыхая ветви взъерошенных персиковых деревьев. Под пеленой дождя Москва была не похожа сама на себя. Миша поёжился, застегнул поплотнее дождевик и потрусил в сторону автобусной остановки. Обычно он старался перемещаться пешком, как и всякий сознательный москвич, но фермы находились далеко, на краю города, у Чёрных скал. В принципе, и туда можно было дотопать ногами, но такой вариант казался Мише в высшей степени нерациональным – и слишком энергозатратно, и слишком долго. Драгоценное время следовало беречь.
К тому моменту, когда подошёл автобус, следующий до Чёрных скал, на остановке собралось больше сорока учеников старших классов, которым сегодня по разнарядке достались работы с животными. Сильный порывистый ветер трепал дождевики и швырял в лица крупные капли дождя, поэтому дети стояли сгорбившись и сбившись в плотную толпу, защищая от порывов ветра девочек, которых поставили в середину.
Длинный сочленённый автобус, состоящий из трёх сегментов, ловко вырулил из-за угла и быстро подкатил к остановке, дети оживились и радостно загалдели. Пропустив вперёд девочек, Миша зашёл в автобус в числе последних. Кирилл из параллельного класса не упустил случая наступить ему на ногу, и Миша посмотрел на него неприязненно, но удержался от нехороших слов, противоречащих принципам настоящего пионера. Правила и воспитание требовали, чтобы дети всегда оставались миролюбивыми и дружелюбными по отношению ко всем гражданам, но Миша с Кириллом были заклятыми врагами с самого первого класса, и это невозможно было изменить…
Миша быстро приложил левое запястье к сканеру, оплачивая проезд, и пробрался к заднему окну, где находилось его любимое место.
Автобус бодро колесил по центральному проспекту, собирая продрогших учеников других школ, но Миша этого почти не замечал. Уставившись невидящим взглядом на стекло, по которому текла вода, он размышлял о Нине. Ему не давал покоя вопрос, почему
Тут его мысли перешли на тех, кого он ненавидел по-настоящему, всем разумом – на обитателей равнины.
– Чёртовы ублюдки, – прорычал он еле слышно страшное ругательство, которое недавно случайно услышал от отца, читающего городскую газету. Миша был горд тем, что не только узнал запрещённое слово, но и применил его по назначению в нужный момент.
Злобные и жестокие кочевники уже давно покончили бы с мирной прекрасной Москвой, если бы не Край – это невероятное по масштабам монументальное сооружение. Суровый и надёжный облик границы их мира тут же всплыл в памяти. Гигантская бетонная стена бережно оберегала город со всеми его обитателями, отделяя его от внешнего мира, в котором царили лишь жестокость, насилие и смерть…
Автобус миновал пригороды и выехал к многоуровневым фермам, прилепившимся к чёрным голым отвесным скалам. Миша вышел из автобуса и запрокинул голову, чтобы разглядеть ряды нависающих друг над другом коровников и свинарников, похожих на соты диковинных насекомых-великанов. Вместе с остальными детьми он дошагал до наземной проходной. Там хмурый охранник строго проследил за тем, чтобы каждый школьник приложил запястье к сканеру, отмечая начало общественных работ.
В комнате позади проходной было тепло и ярко. Старший смены, большой хмурый мужик быстро и равнодушно распределил детей по участкам и снова засел за какие-то расчёты.
Мише сегодня досталась работа с коровами, которых выращивали на пятом уровне. Большая часть ребят бросилась к лифту, но Миша чуть презрительно фыркнул и пошёл по лестнице, потому что хотел закалиться и стать сильнее. Войдя в служебное помещение, мальчик вежливо поздоровался с бледными невесёлыми доярками, которые отдыхали между дойками. Миша завернул в небольшую раздевалку, быстро сменил школьную форму на рабочий комбинезон, стараясь складывать одежду так, чтобы ни в коем случае не помять рубашку и галстук.
Взяв совковую лопату, Миша прошёл в хлев, в котором выращивались и содержались животные, дающие молоко. Конечно, он был не в восторге от выгребания навоза из стойл, вряд ли такая работа кому-то могла показаться приятной. Но важное и нужное дело мальчик выполнял со всей ответственностью и тщательностью. Общество нуждалось в помощи Миши, и он добросовестно отдавал свой долг, внося посильный вклад в общее развитие нации.
Выбрав момент, когда его никто не мог видеть, Миша достал из кармана пакетик с сосисками, поделил их на несколько кусочков и быстро скормил нескольким ближайшим коровам, которые жадно хватали соевый заменитель тёплыми мягкими губами и поспешно жевали. Миша любил этих безропотных тупых животных, вся жизнь которых протекала в тесных сумрачных стойлах. Всё, что им оставалось – это молча и без лишнего движения стоять и беспрерывно жевать растительный концентрат, доставленный с лондонских гидропонных полей. «Незавидная участь, – подумал мальчик, гладя одну из коров по бархатной фиолетовой морде, – всю жизнь исправно давать молоко, а потом умереть от удара током, когда твоя производительность опустится до неэффективного уровня».