Сверху
Шрифт:
Миша не любил навещать бабушку, потому что она нещадно его критиковала и всё время выражала недовольство его «посредственными» успехами. В прошлый раз она целый час распинала внука за четвёрки по литературе и истории и предрекала ему предательство семьи и Родины из-за подобного легкомысленного отношения к культурному наследию нации.
Сырники сегодня оказались на редкость нежными, а вот омлет удручил резиновой текстурой и отсутствием внятного вкуса. Отец начал было ворчать по поводу социальной важности и нужности отдельных категорий населения, но мама пнула его
Дети вышли из дома одновременно, но на проспекте Миша с младшей сестрой повернули направо, к школе, а Тамара налево, поскольку институт, в котором она училась на металлурга, располагался в южной части города, совсем близко от дамбы. Всю дорогу Маша щебетала не замолкая, но Миша её практически не слушал. Следя за тем, чтобы она не наступала в лужи, он думал только о Нине, к которой никак не мог подступиться из-за позорной робости. Отодвигая ветви персиков, отяжелевшие из-за дождя, он пытался предугадать, как одноклассница могла бы отреагировать на это предложение. Больше всего его беспокоило, что её уже мог пригласить кто-нибудь другой.
– Потому что надо быть решительным пионером, а не соплёй, – пробормотал он чуть слышно.
Миша твёрдо решил, что, придя в школу, первым делом подойдёт к Нине и сделает предложение. Но события сразу же пошли по другому сценарию.
Избавившись от Маши, которая с радостным визгом бросилась к одноклассницам, мальчик поднялся на второй этаж и зашёл в класс. Девочки стояли у окна и обсуждали новый фасон школьной формы, который власти собирались внедрить со следующего учебного года.
– Более сдержанный покрой больше соответствует каноническому образу девочки-пионера, – заявила с умным видом Наташа.
– Да чушь это, – слегка высокомерно фыркнула Нина, встречаясь взглядом с Мишей и хитро прищуриваясь. – Они просто экономят ткань и нитки и хотят сократить время на пошив, поэтому и отказались от лишних деталей, убрали все оборочки, дополнительные манжеты и пышные воротники…
Миша не стал слушать дурацкое обсуждение платьев, а прошёл на своё место, положил планшет на стол, а рюкзак поставил на пол справа от ножки. Он оббежал быстрым взглядом остальных одноклассников. Место рядом с ним пустовало, и Миша нахмурился – не в привычках Антона было опаздывать на занятия.
В класс шумно ввалились несколько мальчишек, следом за ними вошёл Сергей Владиленович, и тут же прозвучал звонок. Девочки встрепенулись словно стайка испуганных птичек и бросились рассаживаться по местам.
– Доброе утро, ребята, – мрачно произнёс учитель, который выглядел усталым и несколько растрёпанным.
Ученики расселись и затихли. В полной тишине открылась дверь, и в кабинет вошёл Антон, красный и потный от бега.
– Прошу прощ…
Учитель перебил его резким движением руки и отправил на своё место. Система подсчитала учеников и выдала информацию по больным и прогульщикам. Урок пошёл по привычному сценарию.
– Ты чего опоздал? – шёпотом спросил Миша.
– Да у нас там дома с утра такое творится… – махнул рукой заметно расстроенный друг. – Потом расскажу.
Сергей
Сергей Владиленович сидел, уставившись в стол и словно позабыв про учеников. Всегда жизнерадостный преподаватель сегодня производил странное впечатление. Он казался очень удручённым и даже нездоровым. Миша удивился, разглядев помятую рубашку и непричёсанные волосы.
Система объявила об окончании теста и заблокировала опросные листы. Ученики разом загалдели, обсуждая вопросы и ответы, но учитель этого как будто не заметил. Всё так же глядя в поверхность столешницы, он о чём-то напряжённо размышлял, и по его бледному лицу катились крупные капли пота, хотя в кабинете царила приятная прохлада.
– Сергей Владиленович, – позвала Настя, но он её не услышал.
В этот момент с силой распахнулась дверь. Она со стуком ударилась о стену, и учитель подскочил на месте от испуга. Впрочем, многие ученики тоже вздрогнули от неожиданности.
В кабинет влетел разгневанный отец Антона, за ним следовала встревоженная и расстроенная директриса. Миша быстро посмотрел на друга и поразился его бледности. Антон сжал бескровные губы и немного съехал под стол, желая, видимо, провалиться сквозь землю от стыда.
– Но Борис Владим…
– А я вам говорю, Серафима Степановна, что я его забираю! – агрессивно воскликнул тот, взглядом выискивая сына среди учеников. – Антон, вставай, мы уезжаем!
– Но нельзя же вот так за месяц до экзаменов!
– Что случилось? – спросил Миша у друга. Ему стало не по себе от странности происходящего.
– Мы уезжаем жить в Лондон, – друг прикусил губу, чтобы не заплакать.
– Почему так срочно? – поразился Миша. – Почему не сказал?
– Я сам узнал только час назад. Я не хотел ехать.
– Антон, пошевелись! – приказал Борис Владимирович, подходя к их парте и хватая планшет сына. – Машина ждёт нас уже десять минут! Зачем ты вообще пришёл сюда?!
– Пока, – чуть не плача сказал Антон Мише, вставая и следуя за отцом.
Он покраснел от стыда и втянул голову в плечи, огорчённый всеобщим вниманием.
«Но как же так?! – хотелось закричать Мише, поражённому неожиданным отъездом лучшего друга. – Мы ведь даже не попрощались!».
Дверь захлопнулась, и в кабинете установилась гробовая тишина. Всё произошло настолько стремительно, что никто даже опомниться не успел. Миша сидел словно оглушённый, не в силах поверить в происходящее. Почему в Лондон? Почему сейчас, за месяц до окончательных экзаменов, которые должны определить всю их дальнейшую жизнь?! Почему так срочно? Почему Антон не сказал ничего вчера? Почему не предупредил?