Свет чужого солнца

Кресс Нэнси

Дахар поднял голову. Его странные, неприятно темные глаза светились.

Гракс уже научился понимать: человек взволнован. Его толстые пальцы слегка дрожали. Дахар повернулся к оранжевому кругу на стене — единственному оранжевому кругу в Эр-Фроу, который остался открытым, хотя Гракс сказал Дахару то же, что и Эйрис. Дахар посмотрел прямо на него. Он смотрел дольше, чем люди обычно могли сосредоточенно смотреть на что-нибудь, так долго, как смотрят только геды. Его глаза встретились с глазами Гракса, хотя он и не мог знать, что тот за ним наблюдает. Человеческие глаза, черные, как космос,

были заполнены светом звезд.

— А что будет дальше? — неуверенно спросил голос Эйрис. — Она успокаивается.

— Она останется спокойной до тех пор пока не пройдет действие наркотика, — ответил голос Ондар. — Сейчас ты можешь приказать ей, и она сделает все, что угодно. Девочка сейчас как завороженная. Знахарка сказала мне, что в Делизии этот наркотик используют не только для того, чтобы прерывать шок. Самые дурные торговцы…

— Я не хочу об этом знать, — раздраженно сказала Эйрис. — Не рассказывай.

С экрана на Гракса смотрел Дахар.

Двое других гедов замерли и тоже уставились на Гракса. Почувствовав их феромоны — удивленные, ошеломленные, — Гракс неожиданно ощутил свои собственные. Феромоны других немедленно изменились: они вежливо выделяли понимание, прикрытое ошеломлением. Гракс знал, что они подумали. На Геде он учил детей, учитель привыкает наблюдать за движением незрелого мозга, учитель может гордиться даже постижением простейшего. Понятно, что Гракс следит за своим учеником, — что на мгновение численно-рациональное движение мозга Дахара захватило учителя больше, чем нецивилизованная и аморальная натура жреца. Это было понятно — и простительно, — что на мгновение Гракс забылся и испустил запах гордости. На мгновение.

— Важные данные, — громко объявил Энциклопедист. — Важные данные.

Первый уровень.

43

Изображение, передаваемое зондом с острова, начало двигаться. Бородатый мужчина медленно поднялся и захромал. Его лицо увеличивалось на экране до тех пор, пока грязь на морщинистых щеках не превратилась в сетку черных полосок. Пятипалая рука потянулась вперед, закрыла экран и бессильно упала.

— Откуда? — прошептал человек. Энциклопедисту пришлось делать поправку на странный акцент и на дребезжание старческого голоса. — Почему сейчас?

Зонд повернулся налево, давая наибольший обзор комнаты, но не теряя из вида лица астронавта.

Человек внезапно расправил сутулые плечи, согнувшиеся под бременем лет.

— Фахуд аль-Амир, Флот Соединенных Штатов, 614289ФА. Со «Звезды Мекки».

Флот Соединенных Штатов нанял медицинский корабль сопровождать колонистов с Новой Аравии на… на… — Он согнулся и закашлялся.

Зонд сдвинулся еще немного влево. Комната в хижине, сооруженной возле огромных руин поверженного корабля, освещалась временными примитивными экранами. Экраны, электрогенераторы, давно отошедшие в прошлое плоские клавишные панели управления.

Человек утер рот и попытался снова расправить плечи.

— Она упала, — прошептал он. — Она… упала. Враг попал в нас Это были геды. И стазис-генератор… Который сейчас год?

Зонд, завершив поворот, снова сфокусировался на лице астронавта.

— Кто вы?

Старик протянул руку, тонкие,

как проволока, пальцы дрожали.

— Пожалуйста…

Зонд придвинулся к примитивной клавиатуре, переключившись на крупный план.

— Пожалуйста… кто выиграл войну?

Изображение замерло.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

БОЛЕЗНЬ И ЛЕКАРСТВО

Начало Вселенной суть атомы и пустота,

Все остальное считается несуществующим.

Демокрит из Абдеры

44

Эйрис завтракала с Каримом и Ондар. Удобно расположившись в гедийском кресле, она оглядела зал: три-четыре делизийца ели за соседними столами; большинство предпочитало забирать еду в свои комнаты наверху. Люди искоса поглядывали на Эйрис. Карим, не снимая руки с теплового пистолета — нового гедийского оружия, холодно встречал каждый взгляд. Таким пистолетом можно опалить тело, но только с близкого расстояния. Эйрис заметила, что оружие, которое, как обещали геды, люди смогут через год воспроизвести — дробовая трубка, триболо, — смертоноснее, чем то, повторить которое людям не под силу.

Иногда Карим, ставший молчаливее и мрачнее за две недели, прошедшие после соглашения «Кридогов», проводил целый вечер, полируя новые игрушки, пока Ондар с нарочитой жизнерадостностью болтала с Эйрис.

Через южную арку в дом делизийцев вошел солдат. Он вперился в Эйрис, и та закусила губу. Карим уставился на солдата и сверлил его взглядом до тех пор, пока тот не опустил глаза.

— Я провожу тебя на занятия.

— Не надо, — отказалась Эйрис.

— Пусть пойдет, — вмешалась Ондар. — Еще один делизиец подхватил эту чесотку.

— Кто?

— Аркам, солдат из соседнего дома, вчера вечером.

— Откуда ты знаешь? — спросила Эйрис. Впрочем, Ондар всегда была в курсе подобных происшествий. Поговаривали, будто даже сам Калид приходил к ней, чтобы узнать про обстановку в делизийском лагере. Эйрис никогда ее об этом не спрашивала, а подруга никогда не интересовалась, чем занимаются шесть человек в пустующем Доме Обучения. Эйрис понимала — чрезмерное любопытство может разрушить добрые отношения.

— Какие у него симптомы? — поинтересовалась она.

— Ты говоришь словно лекарь, — без улыбки заметил Карим, и Эйрис вспыхнула. Кариму она тоже никогда не задавала вопросов.

— Те же, что у двух других, — ответила Ондар. — Красные пятна на коже.

Они быстро распространяются и жутко чешутся. Аркам все время скребется.

Его любовница опасается, что он выцарапает себе глаза. Пусть Карим проводит тебя до Дома Обучения.

— Но как Карим сможет уберечь меня от заразы? Только не считай меня неблагодарной, Карим, но…

— О, не спорь, Эйрис! Мы не знаем, откуда она взялась. Она появилась как раз, когда джелийские мерзавцы напали на тебя и когда их первый лейтенант, который и раньше был знатоком в разных снадобьях, теперь, благодаря гедам, узнал еще больше. Он там днюет и ночует. Болезнь — всего лишь результат действия яда, разве не так говорят геды? И эта чесотка может быть вызвана джелийским ядом!