Свет и Тень
Шрифт:
Первым, кого она смогла отличить от тьмы и боли, был её учитель. Рыске даже на некоторое время показалось, что она просто уснула в своей комнате, в общежитии Пристани, забыв закрыть дверь, а он зашёл к ней в гости после занятий... Но всё оказалось не так.
Закашлявшись с кровью, она опять не смогла сказать ни слова, и Крысолов дал ей бумагу и уголёк. Первый её вопрос был об Альке: где он?
Старый путник прочитал написанные дрожащей рукой каракули, вернее, бросил один лишь взгляд на них.
– Не знаю, доча... Никто не знает, – уронил он.
Рыска помнила лишь как из лёгких
Много позже, ближе к весне, когда закончилась война, а сама она вполне выздоровела, Рыска смогла разузнать о судьбе каждого.
Оказалось, все живы и здоровы – чем не повод для радости?
Учитель поправился довольно быстро благодаря заботе хозяев дома, в котором его оставили.
Любимый сын, вместе с товарищами даже навещал её в лазарете. Ни он, ни его друзья-близнецы не были ранены, зато все трое очень возмужали: это нельзя было не признать.
– Я, наверное, в армии останусь, мам, – сказал Альк, хмурясь, как отец, – Ну её, вашу Пристань, ещё в крысу превращусь...
Рыска лишь плечами пожала. Неволить сына у неё никогда и в мыслях не было, тем более, в таком. Да и не было ничего такого уж прекрасного в путничьей жизни – это она знала как никто другой.
– Решай сам, сынок, – только и сказала она, – Какой бы путь ты ни выбрал, моё отношение к тебе не изменится.
Зато Делл, мальчик, которого привезли с острова, сын покойной Витторы, изъявил желание обучаться на путника, и его забрал с собой Крысолов. В то, что Рыска действительно его мать он не то что бы поверил – видимо, просто смирился, принял, успокоился. И хотя мальчик был слегка диковат и запуган, со временем, думалось ей, всё у него пройдёт. Всё забудется... По крайней мере, желания мстить за смерть Витторы Рыска в нём не заметила, да и в любом случае, она была намерена принимать дальнейшее участие в жизни этого ребёнка. Она не могла поступить иначе: это был сын Алька.
Вангелию позднее Рыска перевезла в замок к дедушке и бабушке, и девочка очень быстро там освоилась: овладела саврянским языком, подружилась с сестрой. Она была слишком маленькой, чтобы понять, что произошло в жизни её матери, а отца видела лишь однажды. Для неё, по сути, мало что изменилось.
Тётя осталась в столице вместе с учителем, который теперь не ездил по дорогам: был уже стар. Он продолжал обучать молодых. Тётя стала единоправной хозяйкой в его доме. Делл остался с ними, а после поступил и в Пристань.
Жар был ранен в бою, но несерьёзно, быстро оправился, и той же весной возвратился в Ринстан к жене и детям. После войны его жизнь быстро вернулась в привычное русло.
Марина тоже благополучно вернулась домой, но с тех пор периодически приезжала в Савринтарское тсарствие: это была её работа, на ней лежали полномочия посла Иргемаджина.
И никто, никто из большого семейства Хаскилей на этой войне больше не погиб.
Не стало только Алька...
Его не нашли ни живым, ни мёртвым. Он просто исчез. Как Рыска верно поняла тогда, кто-то из них двоих должен был стать жертвой за победу.
Альк спас её. А сам...
...Рыска долго считала, что Альк погиб. Что-либо другое представлялось ей с трудом, а проверить она не могла: дар отказал надолго:
Вот тогда-то она и поседела, за одну ночь, и с тех пор все, кто не был с ней толком знаком, принимали её за саврянку. Она даже волосы отрезать хотела... Но не стала. Сохранила в память о своем любимом.
И ещё кое-что дала ей судьба, чтобы не забывать, и узнав об этом она снова проплакала от радости весь день, прямо как тогда, в молодости: она была беременна! А в конце лета того же года у Рыски родился ещё один сын. Она назвала его Эдгардом, в нарушение всех традиций семейства, к которому он принадлежал.
А когда к ней вернулся дар, а вернулся он внезапно и неожиданно, первое, что она захотела узнать – это где и как погиб Альк. Ведь наверняка же, думалось путнице, где-то на свете живёт человек, который видел его – или ещё живым, или уже мёртвым, –неважно. Этого человека нужно найти и распросить обо всём. Возможно, найти могилу любимого, поплакать, попрощаться, точно узнать что к чему... И каково же было удивление Рыски, когда дар подсказал ей: Альк жив, сто к одному!
Не смотря на невероятно морозный день, она выскочила в чистое поле и долго крутилась на месте, обдуваемая ветрами, искала его так, как раньше... И ничего не нашла.
И тогда ей стало хуже, чем прежде. Получалось так, что Альк жив, а дара у него больше нет.
А потом она и увидела всё, что было, словно наяву: ледяное море, искрящееся под зимним солнцем, лодку посреди полыньи на зелёной воде, Жара с вёслами в руках и себя на руках у Алька, без сознания, с арбалетным болтом в левом боку...
Он передумал в последний момент и справился один.
Да и не могло быть по-другому: этот человек никогда не выбирал из двух зол. Просто был растерян, а может, позвал Жара с собой для моральной поддержки... В любом случае, Жар остался жив.
Правильно ли менять одну жизнь на другую? Наверное, нет... А кто из этих двоих был для неё дороже, кем она пожертвовала бы ради другого?
Не дай божиня никому и никогда задаться подобным вопросом.
Но Альку именно такой вопрос и выпал. И он сумел на него ответить: никто. Альк не дал умереть любимой и не допустил смерти друга.
Он предпочел пожертвовать собой и своим даром.
...Рыска покинула замок в тот же вечер. Она уже поняла, что не найдёт его как находила раньше. Но кто мог запретить искать его иначе? Ведь можно было просто ездить из города в город, из вески в веску, побывать даже в соседних тсарствтях. Ведь найдёт же она его рано или поздно. Дар снова с ней, она сможет!..
Она не смогла.
На шестой год поисков она поняла, что искать больше негде. И впервые за много лет ей по-настоящему захотелось умереть, ибо ничто так не повергает в уныние, как несбывшаяся мечта, неоправдавшаяся надежда ( которая, как известно, путникам не полагается).
Рыска хотела заехать в замок и повидать на прощание детей и стариков, а потом... Что именно будет потом, она не думала. Ей было просто очень плохо. Она вдруг в полной мере осознала, почему супруга или супругу называют именно “половинкой”: всё от того, что этот человек – часть тебя. Потеряв его, ты теряешь и себя тоже и уже не можешь быть прежним.