Свет в конце Бродвея
Шрифт:
– Это моя подруга из города – Инга. Можешь спокойно говорить при ней, я полностью доверяю ей.
– Ну как хотите, – пожала плечами Светлана. – Ваше дело. Только тут такой вопрос… щекотливый, что лучше бы нам с вами наедине поговорить.
– Либо говори что хотела, либо убирайся! – рассердилась на нее Алена.
Светлана вновь сделала движение, словно собираясь упасть на колени, но передумала и вместо этого сказала:
– Недоброе против вас затевает один человек. Извести вас совсем хочет. А может, так даже и смерти вашей желает.
– И кто же это? Можешь назвать имя?
– Есть тут у нас одна особа… Да вы тоже ее сами хорошо знаете. На фабрике, где разливочный цех с настойками, эта баба работает.
Алена пожала плечами. Вот уж никак не думала, что беда ей грозит оттуда. На фабрике трудились старушки, которые отвечали за рецептуру снадобий, и несколько их помощниц помоложе, в обязанности которых входило мешать, переливать, процеживать и тому подобные операции, частично механизированные, но частично все еще требующие ручного труда. Кто же из них мог желать Алене зла? Именно на фабрику она всегда приходила с радостью. И работницы встречали ее неизменно приветливо.
– Не догадываетесь? – прищурилась Светлана. – А ведь я про ведьму нашу местную говорю. Про ту, что ваш муж откуда-то привез и у нас в поселке поселил. Про Марину.
У Алены был теперь откровенно удивленный вид.
– Марина? И что же она против меня имеет?
– Место она ваше занять хочет.
– Мне казалось, мы с ней друзья. Она неизменно вежлива и приветлива при встречах со мной.
Светлане этот ответ очень не понравился. И она яростно воскликнула:
– Глаз она свой ведьминский на вашего мужа положила, вот что! Приворожила она его к себе своими штучками ведьминскими. Вот вы мне скажите, откуда у этой твари каждый месяц то новые сережки, то новое колечко берутся?
– Она главный технолог. Зарплата у нее вполне приличная.
– Ох и наивная вы, Алена Игоревна! – покачала головой Светлана. – Муж ей ваш подарки дорогие дарит! Сама видела, как он ей коробочки из ювелирного передает. А теперь эта ведьма и вовсе от вас избавиться желает!
Алена молчала. Было видно, что слова Светланы посеяли в ее душе сомнение. Зато Инга быстро прикинула про себя, правдив ли рассказ Светланы. Получалось, что он мог быть правдой. Те настойки, которые пила Алена и которые могли дурно влиять на нее, приносил ей Василий Петрович именно из своего цеха по разливу целебных настоек. Так может быть, работающая в этом цеху Марина что-то вредное подмешивала в настойки, приготовляемые для хозяйки? Отсюда и приступы безумия, временами охватывающие Алену?
Видимо, Алена подумала о том же самом, потому что она спросила у Светланы:
– Ты это точно знаешь? Ну, что мой муж и эта женщина… что они встречаются?
– Уж точней некуда. Не сомневайтесь, самые точные сведения у меня.
– Откуда ты это знаешь? – настаивала Алена.
– Да и не мне одной это известно! Все вокруг судачат, что Василий Петрович не иначе как в загул пустился от законной-то супруги, от вас, стало быть.
– И об этом уже говорят?
– А то! Сколько раз вашего мужа в обществе этой Марины видели. И к ней домой он захаживает, как к себе самому. Один раз его даже в трусах у нее в огороде видели.
– В трусах?
Алена побледнела и кинула на своего мужа, стоящего у машины, такой взгляд, словно никак не могла представить себе своего Василия Петровича, разгуливающего в трусах по чужому двору на глазах у чужой женщины да еще и ее соседей. Со своей стороны Василий Петрович явно не ожидал ничего дурного от разговора жены с ее бывшей сотрудницей. Он лишь выразительно постучал по своему запястью, на котором красовался брегет из платины, показывая, что им давно пора ехать. Вид у него был бесстрашный, словно бы никаких грехов он за собой не чувствовал.
Но Светлана не унималась:
– Вот я и говорю, что Марина эта недоброе против вас затеяла. Ее в последнее время все наши в обществе вашего мужа видят. Вы ее шуганите отсюда, пока она к Василию Петровичу не присосалась накрепко. Не бойтесь, она трусливая, послушается вас. Она и к моему супругу вначале подбиралась, да только я ей мигом окна в доме перебила, а ее саму обещала в озере утопить. Так она сразу от него отстала.
– Да, да, – рассеянно произнесла Алена, явно не слушающая уже Светлану. – Я учту. Спасибо тебе за предостережение, я обязательно разберусь.
И она повернулась, чтобы уйти, но Светлана догнала ее, забежала сбоку и вновь оказалась на пути у Алены.
– Так что, может быть, вы меня простите?
– Прощаю.
– И я могу вернуться на свою работу? – обрадовалась Светлана.
Какое-то время Алена колебалась. Но потом все же кивнула.
– Да, вернешься. Но с двумя условиями.
– Какими? Больше не воровать?
– Это само собой разумеется. Но есть и еще две вещи, которые я хочу, чтобы ты для меня сделала.
– Слушаю.
– Во-первых, ты никому не расскажешь о том, что я тебя простила.
– А как же…
– А во-вторых, на работу ты вернешься лишь спустя месяц. Поняла?
– Чем же мне целый месяц заниматься?
– Дома сиди, мужа ублажай.
– За свой счет?
– Очередной отпуск ты еще в мае отгуляла или забыла?
– Все поняла, – опустила голову Светлана. – Все-таки вы меня не простили. Вот как вы меня наказать решили. Я-то к вам с добром, а вы…
– А я и так слишком к тебе добра! Другая бы на моем месте уголовное дело против тебя завела, за решетку тебя упекла. А я лишь месяц предлагаю тебе дома посидеть, и все!
– Все, – проворчала Светлана. – Знали бы вы моего мужика, вы бы так мне не говорили. Да он мне весь мозг вынесет. Каждую минуту меня куском хлеба будет попрекать или снова о ферме разговор заведет. А я не могу с коровами! Меня от них воротит!
– Ну, милая, ты сама виновата.
– Что же, спасибо и на этом.
И крайне раздосадованная Светлана, опустив голову, побрела прочь. А Алена направилась в сторону машины, где поджидал ее Василий Петрович, все еще держащий в руках букет лилий.