Свет в объятиях тьмы. Азим и Чёрный рубин
Шрифт:
— Это не выход, — Расим едва заметно покачал головой. — Я понимаю вашу обеспокоенность. Я сам когда-то голодал. Однако колдовство не удовлетворит все ваши желания и нужды. Я жил бедно и терпел достаточно долго. Вас же я прошу потерпеть совсем чуть-чуть. Чёрная напасть отступила. Уже давно никто не сообщал о загадочных тенях и о пропаже людей. Чтобы наши земли поскорее восстановились, я предлагаю пока ничего на них не сеять.
— Не сеять? — изумился проситель из Джоду. — На что тогда жить крестьянам? Что должны есть люди? — вознегодовал он.
— Рыбу, — ответил ему предприниматель из Чехры.
— Нас уже тошнит от одного вида рыбы, — огрызнулся проситель из Джоду. — И потом у людей нет денег, чтобы её покупать. Её цена слишком завышена, — объявил он.
Проситель из Чехры в ответ просто пожал плечами.
— Не волнуйтесь, друзья мои, — вмешался падишах. — Для всех ваших проблем у меня есть одно решение и скоро вы узнаете об этом. Ступайте и будьте уверены, всё будет хорошо.
Просители приняли обещание падишаха. Они поклонились ему с рукой у сердца и покинули аудиенц-зал в сопровождении стражи.
Расим опустил писарей, велев Фозилу больше не беспокоить его. Расим хотел остаться наедине с собой и в тишине, да в покое усвоить урок, данный Акобиром. Согласно его переводу, чтобы подчинить разум других людей, сначала нужно овладеть своим. Для этого он поудобнее сел на своём троне и положил руки на колени ладонями верх.
Первым делом необходимо сосредоточиться на своём разуме. Почувствовать волны, которые издаёт твой мозг, и взять их под контроль. Затем нужно научиться чувствовать чужие волны, тоже взять их под контроль и передавать им свою волю.
Рядом с этим текстом было примечание, написанное в виде ромба. Его автор отметил, что не знал никого на своём веку, кому бы удалось овладеть своим, либо чужим разумом. На словах это звучит легко. Однако, если не обладать истинной силой, силой далёких предков, то никогда не получится овладеть чьим-либо разумом.
Расим сидел, полностью расслабившись. У него было умеренное дыхание. Закрыв глаза, он вообразил пламя в своей голове и сосредоточил все свои мысли на нём. Он ощущал, как это пламя пульсирует и издаёт короткие волны. Он раскрыл пальцы и мысленно захотел объять это пламя, но его концентрацию сбил неожиданный шум.
В трёх нишах на стене за спиной Расима, в которых бывшие падишахи держали павлинов, теснились птенцы Акобира. Эти создания успели вырасти в три раза больше взрослого павлина и едва помещались в этих нишах. Сам Расим по дороге в аудиенц-зал посетил и велел забраться в ниши по тоннелям в их саду. Они простояли среди этих узких и низких стен около часа и уже начинали издавать жалобные звуки.
— Тихо! — негромко, но требовательно сказал Расим, и птенцы сразу замерли. — В следующий раз будете стоять подле меня. Возвращайтесь в сад.
Расим был сбит с толку и больше не хотел сосредотачиваться. Он повторит попытку позже. Сейчас его ждали другие дела. Одно из них заключалось в обеде. Испекла ли Ахдия пирог?
Падишах открыл глаза и увидел Фозила, стоявшего в трёх шагах от возвышения с опущенной головой.
— Чего тебе? — спросил Расим.
— Мой бесподобный падишах, ещё один человек просит аудиенции с вами, — ответил помощник.
— Кто он и чего просит? — Расим придвинулся к краю и свесил ноги с трона-топчана.
— Воевода копейщиков, Латиф ибн Маъруф, — ответил Фозил.
— Что?! — возмутился Расим.
— Он ждёт в аванзале четверть часа, — пояснил Фозил.
— Так пусть войдёт! — угрюмо потребовал Расим.
Фозил поклонился и направился в аванзал. Вскоре оттуда в аудиенц-зал вошёл Латиф. Он прошёл, не спеша, и встал нескольких газах в стороне от возвышения. Сложив руки за спиной, он серьёзно посмотрел на Расима. Однако его глаза выдавали взволнованность.
— Даже не поклонишься? — не дождавшись, упрекнул Расим.
Латиф неохотно приставил руку к сердцу и молча склонил голову.
— Ты так скоро вернулся… С благими вестями? — Расим подозрительно покосился на него. То тревожное чувство снова вернулось и засело в груди падишаха. — «Что это значит?» — задумался он.
— В сожжении целого города нет ничего благого, — смело упрекнул Латиф.
— Ты не выполнил мой приказ? — нахмурился Расим, сохраняя спокойствие.
— Нет! — с вызовом ответил Латиф.
— Ты вновь ослушался меня, — разочарованно проговорил падишах. — Ты, что, отлизал ослице? Поэтому у тебя такой дерзкий вид? — Расим рассерженно спустился с трона и подошёл к краю возвышения. — Объяснись! — потребовал он, сжав кулак.
Латиф попятился на шаг назад, но больше никак не проявил своего страха. Он сложил руки за спиной, хотя мог бы взяться за кинжал, скрытый под бежевым поясом, повязанным поверх чёрной туники с короткими рукавами. В таком случае он бы ещё больше разгневал Расима. Пока рано прибегать к кинжалу. Стража, зная, что он доверенное лицо падишаха, не стала обыскивать его на предмет оружия.
С другой стороны, Латиф знал, на что он шёл. Он рассказал всем копейщикам про приказ падишаха, и его подопечные единогласно согласились с его решением. Никто из них не хотел проливать братскую кровь. Латиф обратился за помощью к другим единомышленникам в надежде, что те поддержат его. И сейчас он стоял перед могущественным колдуном-падишахом, который в миг может испепелить его. Ну и пусть! Латиф отдаст свою жизнь, но не станет развязывать войну своими руками.
— Если бы султан Ахоруна жаждал власти, он не выдал бы свою единственную дочь за кусок Чёрного рубина, который вы назвали никчёмной безделушкой. Люди не верят вашим обвинениям, и мои копейщики не станут воевать с соседями без веских причин, — взгляд и тон Латифа были категоричными.
Воевода держался мужественно, подавляя в себе сомнения, что в одиночку не сможет справиться с Расимом. Его руки оставались за спиной, но он был готов выхватить кинжал.
Пока рано.